Хорошо, что не сорок первый был уже. 'Мигушки' наши появились. Разметали немцев к еб… Ой, извините. Небо чистенькое стало, в общем.

Небо–то небом, а вот по земле–то танки поползли. Так–то смешные, конечно. Маленькие да с убогими окурками вместо пушек. Только вот телу человечьему без разницы какой ширины гусеницы его давить будут. Один танк мы подожгли. Из 'Мухи', агась. Видели в музее трубу такую? Вот, из нее… Успеете еще, постреляете. Подрастите маленько. НВП когда у вас будет, тогда и постреляете.

Да только много их больно было. И эсэсовцев, и танков. В рукопашную пришлось идти. Вот там–то я и попал в плен. Ну, как–как… Прикладом карабина по голове досталось. Очнулся я уже в плену, да…В немецком госпитале где–то в Польше. Два дня в лежку валялся, а затем меня привели на допрос к самому Паулю Хауссеру, который командовал той самой эсэсовской дивизией.

'Что это такое, доннерветтер? Такого оружия я никогда не видел!' — говорит он мне и глаза пучит. Через переводчика, конечно. Нет. Не глаза через переводчика, а говорит через переводчика.

Я ему и отвечаю: 'Могила всей немецкой армии. В русской версте для друга нашей страны один шаг, а для врага один шаг это ведро крови'

Хауссер мрачно на меня посмотрел и говорит так:

'НКВД?'

А я ему тоже мрачно: 'Добро пожаловать в ад, хер генерал–лейтенант СС Пауль Хауссер!'.

Ну, примерно так. Еще на Гитлера его наругался. А хер это не ругательство, нет. Херами у немцев тогда господ звали. Это сейчас они нам камрады да геноссы. А тогда вот… Херы херами, простите товарищ учительница.

А потом вот били меня люто. Ой, били меня… Как жив остался — не понимаю. Видимо, у них приказ был — особо ценных пленных не расстреливать. Конечно, я для них ценный был! В те дни для них все ценные были. А как вы думаете? Они же даже микроволновками пользоваться не умели! А что смешного? Хорошо, что не умели. Умели бы, как бы война кончилась? Впрочем, давайте по порядку.

Отвезли меня, избитого, в шталаг. Это такой лагерь для рядовых и проштрафившихся офицеров. За что штрафы? Да за все. За побег, там. Или еду какую украл… Страшное это дело — немецкий концлагерь.

Вот в бараке я и с нашими встретился. Нет. Там все наши были. А я имею в виду наших — это которые с заставы погранцы. Серега Иванцевич, например. Он мне и рассказал, что Витьку убили тогда, и капитана тоже. Индуса нашего тоже убили, гады. Хороший пес был…

На четыре часа мы их задержали. Что такое четыре часа? Ерунда, вроде бы. А вот такой ерундой войны и выигрываются. Мы на четыре, да соседи на четыре, да еще кто за нами. Вот так все семь дней и сложилися, да.