— Вообще-то я жила здесь с тридцать шестого года, — отозвалась Нина, простукивая каблуками ступеньку за ступенькой. — И коль скоро бежать из Парижа мне не удалось, то и квартиру решила не менять. Никому, кажется, в голову не приходит, что в этом доме еще может кто-то оставаться. Здесь ни разу не случалось ни облав, ни обысков. Сюда вообще никто не приходит — кроме тех, кому обо мне известно. Удобно, правда?
Квартира Нины оказалась маленькой, полутемной, с желтыми засаленными обоями. Трудно поверить, что здесь обитает молодая красивая женщина. И как она ухитряется из куч неопрятно наваленного хлама извлекать свою изящную одежду?
Одна дверца огромного платяного шкафа была раскрыта настежь, и я видел, что на полках, где аккуратные домохозяйки держат белье, громоздятся связки газет, истрепанные балетные туфли, рваные обувные коробки, ненужные фарфоровые предметы, вроде солонок. Гора каких-то вещей, накрытая шалью, вырисовывалась на софе.
Эта квартира битком набита подробностями. Раздолье опытному наблюдателю. Бери любую группу предметов и делай выводы. Вот, например, в горшке с фикусом — окурки самых разных фасонов и сортов, рядом — хрустальная пепельница с отбитым краем, в ней — засохший букет фиалок, пилка для ногтей и католический образок на порванной веревочке. Наверное, всё это что-нибудь да значит. Наверное.
Из-за того, что комната была захламлена, она казалась еще более пыльной, чем лавка старьевщика. Она была не просто обжитой — казалось, с самого сотворения мира в ней обитают люди и клопы.
Нина тотчас это заметила:
— Вам холодно, Эрнст? Вы нездоровы?
— Я вполне здоров… — пробормотал я. — Могу справку из госпиталя показать.
— Тогда почему вас трясет?
— Это так заметно?
Она пожала плечами:
— Возможно, у вас малярия. Обычное дело после плена, так говорили мои знакомые. Если так, то скажите, у меня где-то завалялся хинин. Вообще меня можете не стесняться. Я повидала, наверное, уже всё, что только может повидать женщина моего возраста… Так что вы меня ничем не удивите. Говорите прямо.
Ну, я и спросил прямо:
— Скажите, Нина, у вас водятся клопы?
Вопреки своему заявлению, она выглядела озадаченной:
— Честно признаться, парижские квартиры никогда не отличались особой чистотой, так что блохи у нас — самое обычное дело. Но почему вы спрашиваете? Недолюбливаете насекомых?
Она еще пыталась превратить всё это в шутку.
— В России нас заели вши, — ответил я. — Но вши — факт медицинский и потому скучный. Я же имею в виду таинственную связь между клопами и мной. Если во всем этом доме, Нина, прячется хотя бы один клоп, скоро он меня отыщет.