– Вы впереди. Я до Игнатово так и не доехал.

Сначала шла уже знакомая дорога, но потом потянулись незнакомые места. И везде – следы прокатившейся войны. Пепелища сгоревших изб, разрушенные здания, сгоревшие танки и самоходки. Подбитую технику быстро эвакуировали тыловые службы для ремонта, но сгоревший танк или самоходка ремонту не подлежали. И не только из-за механических повреждений – дырку от снаряда можно заварить, а потому – что свойства брони, побывавшей в пламени, меняются. Отпускается закалка, и броневая сталь превращается в обыкновенное железо. Такая техника годилась только в мартеновские печи, на переплавку.

А еще встречались братские могилы. Скромная звезда на железном или деревянном постаменте, а сколько под ней убитых бойцов и командиров, неведомо. Зачастую в спешке, при наступлении или отступлении, карты с обозначением координат захоронений терялись или горели, пропадали списки погибших.

По прибытии в штаб Федор представился начальнику штаба. Тот не смог скрыть эмоций и, пожав ему руку, попросил:

– Отыщите, старший лейтенант, этого выродка!

– Постараюсь!

Под приглядом Цаплина Федор осмотрел комнату начфина, и если бы обнаружил нечто дельное, лейтенант был бы понятым. Но – ничего… Несколько семейных фотографий, личные принадлежности. Из необычного – только портсигар, причем явно ручной работы. Не из драгметалла, но сама работа тонкая. А еще надпись выгравирована: «Сослуживцу в день рождения от Турина».

– У Арефьева юбилей был? – спросил Федор.

– Полгода назад сорок исполнилось.

– Красивый портсигар! Погибший курил?

– Единственный его порок…

Федор отложил портсигар. Ценность в денежном выражении невелика, да и к делу отношения не имеет. Обычно вещи погибшего отправляются его семье, но это уже забота Цаплина.

– Мне необходимо осмотреть рабочее место начфина.

– Пожалуйста…

Что Федор искал, он и сам не знал. Какую-нибудь зацепку, что-то вроде записки. Он перерыл все ящики стола. Ведомости, отчетность – как у любого финансиста…

Усевшись на стул, Федор задумался. В машину начфина подсел четвертый, убийца… Арефьев был педантом, все бумаги в идеальном порядке, подшиты и пронумерованы. Со слов Цаплина – исполнителен, требователен. Такие приказы не нарушают. А все же нарушил, подсадил попутчика. Почему? Незнакомца не взял бы точно, ведь в машине деньги, целый вещмешок. Вывод один: он хорошо знал убийцу, и не исключено, что был с ним в приятельских отношениях, доверял. Убийца этим обстоятельством воспользовался.

– Скажите, лейтенант, у Арефьева приятели были? Я имею в виду – здесь, на службе?