Сяолан готовила лучше, чем приёмная мать. Яна, поглощая приготовленный ею обед, даже позавидовала будущему зятю: тому всю жизнь придётся питаться необыкновенно вкусно и сытно, танский идеал благополучного мужчины – круглый животик – он наживёт достаточно быстро. А ещё – дочь за три года как-то незаметно превратилась из мелкой егозы в подростка с явными признаками будущей женщины и хорошей хозяйки. И когда только успела…
– Мама, а что это там стоит? Можно посмотреть?
Мама, а что это там стоит? Можно посмотреть?
– Где? – Яна не сразу сообразила, о чём, собственно, речь. – А, ты о том тазике? Лотосы.
Где? – Яна не сразу сообразила, о чём, собственно, речь. – А, ты о том тазике? Лотосы.
– Какие лотосы? – удивилась девочка. И, не дождавшись ответа, сорвалась со скамьи. Всё-таки что-то от маленькой егозы в ней ещё оставалось. – Ой, и правда, лотосы! Какие красивые… Мамочка, откуда они?
Какие лотосы? – удивилась девочка. И, не дождавшись ответа, сорвалась со скамьи. Всё-таки что-то от маленькой егозы в ней ещё оставалось. – Ой, и правда, лотосы! Какие красивые… Мамочка, откуда они?
– Подарок принцессы Тайпин, – усмехнулась Яна, дожёвывая последние кусочки.
Подарок принцессы Тайпин, – усмехнулась Яна, дожёвывая последние кусочки.
– Вот это да… Так ты в милости у самой принцессы? – Надо было видеть округлившиеся глаза девочки. Вот чего у ханьцев не отнять, так это пиетета к власти.
Вот это да… Так ты в милости у самой принцессы? – Надо было видеть округлившиеся глаза девочки. Вот чего у ханьцев не отнять, так это пиетета к власти.
– В милости… Слишком громко будет сказано, доченька. Она мне заказ сделала. Не веришь? Вот письмо, – и Яна вынула из-за пазухи сложенный листок дорогой тонкой бумаги, на которой изящными знаками было написано послание принцессы.
В милости… Слишком громко будет сказано, доченька. Она мне заказ сделала. Не веришь? Вот письмо, – и Яна вынула из-за пазухи сложенный листок дорогой тонкой бумаги, на которой изящными знаками было написано послание принцессы.
– Какой красивый у неё почерк… Не то что у меня, – вздохнула Сяолан, прочитав письмо. – Бабушка Чжан нас всех одинаково учила, а всё равно у меня получается неровно и неизящно… А ещё я не умею составлять двойные послания. Читать – могу, а составлять не получается…
Какой красивый у неё почерк… Не то что у меня, – вздохнула Сяолан, прочитав письмо. – Бабушка Чжан нас всех одинаково учила, а всё равно у меня получается неровно и неизящно… А ещё я не умею составлять двойные послания. Читать – могу, а составлять не получается…