– Бауков, как успехи?

– Сбили ведущего, командир! И вся девятка ихняя расползлась, бомбы валят прямо в лес!

– Спускайте всех!

– Эт-можно!

– Коробков! Сзади!

– Твою ма-ать…

– Что там?

– Сбили Коробка!

– Ах, ты…

Рычагов, набрав достаточную высоту, «уронил» самолет – тот понесся вертикально вниз, наращивая скорость с каждым метром. Чувствовалась невесомость, а в прицеле проплывала туша бомбардировщика. До нее было еще далеко, метров триста, но Павел вжал гашетки – если сверху вниз бить, пули не должны растерять убойной силы.

Левое крыло «Юнкерса» испятнали попадания, потек дым из пробитого бензобака, пыхнуло пламя, занялось…

Но Рычагов уже не смотрел на подбитого бомбера, он провожал глазами «мигаря», косо идущего к земле, стелившего за собой клубистый черный шлейф…

…На экране зарябили значки – пленка кончилась, и в зале зажегся свет. Он был совсем маленький, этот кинотеатр на двадцать мест, зато находился в Большом Кремлевском дворце.

Сталин расположился в первом ряду, попыхивая папиросой – укреплял здоровье, отказавшись от знаменитой трубки.

Первая серия «Грозового июня» закончилась…

– Как вам кино, товарищ Рычагов? – спросил вождь и затянулся, щуря рысьи глаза. – Герой на вас похож – и лицом, и повадками.

– Единственно – пафосу многовато, – проворчал Жилин.

Когда бандеровцы убили его, Ивана Жилина, в 2015-м, а он очнулся в 1941-м, в теле Павла Рычагова, то трудно было представить себе, что к этой неверояти вообще можно привыкнуть. Приспособился, однако…

– На вас не угодишь! – фыркнул Сталин.

Вполне, впрочем, добродушно. Хотя с самого утра Иосиф Виссарионович был весьма озабочен.