При слове «трофеи» оба повеселели. Бойцы тут же окружили повозки, крытые рогожей.

Вдруг раздался дружный голос изумления. Не повернуться туда я просто не мог.

От одной из повозок бежал, кривоного ковыляя, татарин. Ратники свистели вослед и улюлюкали, а двое молодых бойцов сорвались с места и кинулись вдогонку. «Вот и разгадка – куда последний татарин подевался!» – невольно улыбнулся я.

Татарина все-таки поймали, связали руки – и ко мне.

Ратники даже трофеи бросили разглядывать ради такого случая.

– Ты чего в повозку залез?

– Укрывался. Ночью по нужде пошел, оружие не взял с собой, а тут стрельба началась. Не могу же я безоружный на пищали ваши идти.

– Разумно. Откуда вы тут взялись?

– Мурза сказал: Магмет-Гирей бумагу о мире и дани подписал с государем вашим. Только там о нас, казанцах, ничего не прописано. Вот мы и решили сами трофеи взять. Что за боевой поход, коли домой пустым возвращаешься?

По-русски татарин говорил чисто, лишь вместо «ш» произносил «с».

– Сколько вас было?

– До переправы – полсотни, все из нашего аула. Сюда – в острог – половина пришла.

– А другая-то половина где?

– Так говорю же – «до переправы». На воде нас русские обстреляли, не все на берег выбрались, утопли многие.

– Где основные силы казанские?

– Коломну брать ушли. Нижний-то Новагород мы взяли уже.

Я мысленно охнул. Везде татары прошли, почитай, треть Руси спалили да пограбили.

– Что же мне с тобой делать? – вслух размышлял я.

– Повесить его! – зашумели ратники. Пленный понял, что подошла пора расплаты за злодеяния.

– Урус, ты лучше выкуп за меня попроси или на русского пленного поменяй.