Храбр снова влез:

– А мне любопытно всё же, что там за земля на луораветланском чертеже изображена?

На него замахали руками, зашикали:

– Угомонись! Рано ещё! Опять в телегу поперёд коня ставишь! Придёт время – и узнаем. Не мы, так дети наши, или внуки. Сейчас же другое надо решить – народ наш сохранить, племя. Обычаи. Веру.

– Да понимаю я…

– А будешь снова мечтать зря, Йолле пожалуемся…

Тут все и грохнули со смеха – знали, что любит громадный воин свою дикую жёнушку больше жизни, и её-то уж послушается… Покраснел Храбр. Обиделся. Да обиду ту рукой сняло, когда Гостомысл, отсмеявшись, произнёс:

– Ты лодьи прибывшие осмотри поскорей да выбери три аль четыре. Забыл, что нас пуэбло и навахо на полудне ждут с товарами? Заодно и место для нового града присмотришь…

Кончилась встреча. Разошлись по домам собравшиеся. Не спит град – горят огни, люди по улицам снуют, а уж небо краснеть начинает, скоро петухи первый голос подадут. Да не до отдыха. Надо всех прибывших обиходить, пристроить, накормить, умыть – дел непочатый край. Ведь на каждого горожанина, ныне здесь живущего, включая грудных да малых, двое прибывших. Даже пленники-каторжане меднокожие и те уходить на отдых отказываются, вместе со славами людям помогают: пищу разносят, дрова к очагам таскают, одежду со складов раздают.

Ромеев отдельно от всех посадили. В ров, что вокруг детинца идёт. Поверху дозоры ходят в полной броне, с собаками да волками ручными. Из гуронов, что славами стали. Смотрят греки на воинов невиданных, в уборах из перьев на шеломах – трясутся. Что ждёт их? Впрочем, тоже не особо их обидели – еды принесли. Одеяла из шкур вниз бросили. Чтобы спали не на сырой земле. Зачем зря пленника мучать, если пользу от него можно немалую получить? Уж коли тот здоров будет, то и свою пищу отработает, и прибыль принесёт общине.

…Перешагнул Путята порог, Чепи сидит на лавке, ждёт мужчину. Не спит, хотя времени сколько прошло. Едва тот в горницу вошёл, вскочила, захлопотала. Из печи горшки достаёт, хлеб режет. Взглянул на женщину жрец, ничего не сказал. Сел за Божью ладонь, вознёс хвалу Маниту за богатый год. Поблагодарил и Перуна, что сына своего защищает и охраняет. Женщина мужчину накормила, напоила, посуду вымыла, платок накинула на голову – и к двери, засобиралась со двора.

– Куда ты?

– Град не спит. Помощь нужна, – как обычно кратко ответила женщина, обувая на ноги мокасины. Летом, почитай, весь град в этой обувке ходил. Легко ногам, удобно.

– Останься.

– Почему? – удивилась дева лесная, смотрит на мужчину широко распахнутыми глазами.