— Не видел. Сомневаюсь, что он вернётся сейчас. Шрусбери не доволен.

Ужин прошёл в мужских разговорах. То и дело слышался смех рыцарей. Глеб участия почти не принимал, лишь изредка отвечал, когда его о чём-нибудь спрашивали.

Артур, изрядно набравшись, ушёл к себе. Мабель сидела за столом, общаясь только с Эдитой. Глеб насытился быстро, но продолжал сидеть за столом, не зная прилично ли уйти. В компании незнакомых людей было неуютно.

Когда малышка зевнула, Глеб решился подняться.

— Благодарю за ужин, граф. Если вы не возражаете, я хотел бы удалиться.

— Конечно, сэр Уильям.

Глеб кивнул Шрусбери, рыцарям. Он протянул руку Эдите, приглашая её последовать за ним, и встретился с противными усмешками присутствующих. Опять эти грязные намёки.

Глеб опустил руку, лицо побагровело от злости. Пусть только попробуют что-то сказать. Но все молчали. На помощь Глебу пришла Эдита, она взяла его за руку и весь гнев сразу улетучился. Она, кажется, ничего не поняла. Конечно, она же ребёнок, что она может понять. Как ей такое может в голову прийти. Глеб промолчал. Они вместе вышли из зала. Молодой человек молчал.

— Почему ты злишься? — Спросила малышка.

— С чего ты взяла, что я злюсь, — недовольно проворчал Глеб.

— Я вижу. Не обращай на них внимание. Они думают, что я ночую с тобой в одной комнате.

Услышав эти слова, Глеб резко остановился. Не может быть. Она всё понимала. Что за бред. Она не должна была этого понимать. Глеб присел перед ребёнком на корточки.

— О чём ты? С чего ты взяла.

— Многие мужчины любят жить с маленькими девочками. — Как ни в чём не бывало, проговорила малышка.

— Но это не правильно, — возмутился молодой человек. — Так не должно быть. Ты ребёнок. Никогда так не говори! — Разозлился он на Эдиту. Он понимал, что глупо, что он не должен кричать на ребёнка. Она не виновата, что нравы средневековья такие распущенные, но ему было необходимо выплеснуть на кого-то своё негодование.

Эдита не обиделась. Она, и правда, не понимала, что так разозлило Уильяма. Что она такого сказала.

— Хорошо, — сказала она, — не буду.

Глеб поднялся. Постоял мгновение, рассматривая ребёнка.

— Пойдём. Поздно уже. Ложись спать и отдыхай.

Они снова пошли по коридору. Глеб молчал. Эдита часто своими ответами лишала его дара речи. Он уже давно понял, что у детей в средневековье не было детства, но чтобы до такой степени.