Двумя днями позже эвбаг, звавшийся, кстати, Кианом сыном Ниаду, съездил в Биолиндум и вернулся с тюком одежд. Лобанову достались прочные штаны с вышивкой по лампасам, мягкие полусапожки, рубаха, тканная изо льна, и куртка с бахромой по швам – это чтобы кожа быстрее высыхала после дождя.

На прощальном пиру гладиаторы, рабы их и старый Киан хорошо угостились дичью, изрядно хлебнули хмельного меду и отправились в обратный путь. Друид вывел весь «контуберний» в священную дубовую рощу. Дубы тут стояли огромные, как баобабы, кряжистые, оплывшие, самому молодому дереву было лет триста, а гигантский дуб-патриарх был ровесником Омира, то бишь Гомера.

– Отсюда ступайте между восходом и югом, – напутствовал друид. – Если тропа упрется в чащу, пробирайтесь от камня к камню, на коих выбит крест. Камни выведут вас на новую тропу… Ступайте!

Лобанов прижал пятерню к сердцу и низко поклонился старцу, увенчанному дубовым венком.

– Спасибо тебе! – сказал он с чувством.

– Боги на вашей стороне, – усмехнулся друид, – мои Руки лишь исполняли их желание…

Сергей взобрался на вороного, Эдик, Искандер и Гефестай последовали примеру командира. Четверо рабов вскочили на своих мустангов. Кавалькада шагом спустилась с холма, где росла священная роща, и углубилась в лес. На опушке Лобанов обернулся – сухонькая белая фигура друида, опиравшегося на посох, стояла под сенью Дубовых ветвей, как статуя Прощания и Одиночества…

2

Дакия, ставка императора Адриана

Мост через Данувий, выстроенный Апполодором из Дамаска, поражал и роксолан, и сарматов, и самих римлян. Казалось невозможным укротить могучую реку, шумнокипящую, словно море, и тем не менее, вот он, мост! Ровно двадцать отвесных башен-быков дыбились со дна Данувия, поднимая каменные пролеты на высоту седьмого этажа. Речная вода ревела и пенилась, обтекая опоры, но те стояли нерушимо – мост строили на века.

Дотягиваясь до левого, дакийского берега, это чудо света продолжалось предмостными укреплениями – четыре квадратных башни-кастеллы, всего лишь этажей пяти в вышину, соединялись вместе толстою стеной. Дорога с моста выходила из узких ворот, а справа вытягивалась тридцатишаговая наблюдательная башня.

Свой пурпурный шатер Император Цезарь Траян Адриан Август приказал поставить на правом берегу, против входа на мост.

Принцепс гулял по обширному шатру, оттягивая время. Выйдешь наружу – и тебя подхватит река по имени Текучка, закружит в бешеной своей стремнине, накроет волной неотложных дел… Он стал как та мышка, виденная им в жаркой Иудее, – сидит, дура, у песчаной стенки и роет себе норку. А песок сыпется сверху, сыпется… И чем энергичнее работала лапками эта дура ушастая, тем больше приваливало песка. Так и тянуло задавить ее, чтоб не мучалась, не расходовала силы и время на бесполезный труд…