– Не слушай его, досточтимый, – улыбнулся Искандер. – Всю сумму мы передали Квинту Кальпену.

– Ну тогда ладно…

Открылась дверь, и в коридор выглянул моложавый мужчина, волосы ежиком, уши лопушками.

– Приветствую тебя, Ацилий! – вскричал он шепотом. – Как жизнь, Ацилий?

– Нормально, Светоний… – проворчал экс-префект. – Вот те, о ком спрашивал принцепс.

– Ясно! – Светоний Транквилл бегло осмотрел всех присутствующих и открыл дверь пошире. – Прошу!

Лобанов вошел первым. Он оказался в небольшой комнате с фресками на стенах, изображавшими совращение нимф.

– Сюда! – позвал Светоний, распахивая створки высоких «министерских» дверей.

Сергей прошел куда звали и остановился в небольшой экседре. Она была пуста, одно лишь кресло стояло на блестящем полу, и в кресле восседал император Рима.

– Сальве, величайший, – с достоинством поклонился Лобанов.

– Сальве! – повторило трио его друзей.

– И вам привет, – улыбнулся Адриан. – Времени у меня мало, но перепоручать аудиенцию я никому не стал. Ну, долгих церемоний не ждите. Я спрашиваю вас, что вы желаете получить за вашу верную службу?

Лобанов посмотрел на друзей, будто спрашивая разрешения, и твердо сказал:

– Больше всего мы хотим получить свободу!

– Я ждал этого желания, – улыбнулся Адриан, – поэтому… – император встал и принял от Светония кипу чего-то мягкого. – Поэтому вот вам мой ответ.

Адриан подошел к гладиаторам и вручил каждому из них колпак-пиллеум, символ освобождения.

– А это, – протянул он Сергею пергамен, – в качестве подарка.

– Это… – растерялся Сергей, с трудом разбирая буквы (не каждый день волю обретаешь!).

– Это вексель на один миллион двести тысяч сестерциев, – четко проговорил император. – По триста тысяч на брата. Столько я плачу в год всаднику, неизвестно за что. Вы же эти деньги заслужили. Vale!

Экс-гладиаторы поклонились Адриану и вышли вон. Они долго шли коридором, и только в большом зале, где дежурил Клодий, Эдик заорал: