— И что мы кричим, как на митинге? Тебе-то хорошо… У тебя глаза острые — с такого расстояния поезд разглядеть. А мне недостаток остроты зрения приходится компенсировать ловкостью, — Яббо с хрустом потянулся, встал и, аккуратно свернув по сгибам, сунул носовой платок в карман.
— Ты знак на телеграфном столбе хорошо закрепил? — не унимался Удо. — Ветром от проходящего поезда не сорвёт?
— От этого, точно нет. Это тебе не новый фашистский электропоезд, который шпарит со скоростью гоночного автомобиля… — Фёллер, с его выдержкой и чувством времени, мог позволить себе слегка понагнетать. — Что Удо, хочешь покататься на фашистском электропоезде?
— Du gehst mir auf die Eier! Как ты мне надоел, Яббо! Столько лет тебя не видел и, поверь, с удовольствием обождал бы еще столько же… Если бы не Баст, хрен бы я стал возобновлять с тобой знакомство! На фига ты мне сдался? — невысокий и подвижный как ртуть, крепыш Румменигге буквально подпрыгивал от нетерпения.
— Не светись, Удо… Они прошли контрольную точку… Ещё немного… Есть! Концевой вагон отцепили, — рука Фёллера легла на плечо друга. — Ещё несколько минут и…
Грохоча на стыках рельсового полотна, поезд проследовал мимо затаившихся у насыпи людей. Хвостовой вагон уже отставал на добрую сотню метров. Удачно выбранное место — небольшой подъём тормозил его движение. А тут ещё и стрелка на редко используемый участок пути. Именно к ней сейчас бегом кинулись Фёллер и Румменигге. Навалились, перекинули тяжёлый рычаг с противовесом, убедились, что остряки вышли в нужное положение и указатель перевода встал плоской стороной… Выдохнули и дружно полезли за сигаретами, когда отцепленный вагон медленно, тренькнув на стрелке, покатился в сторону от основного пути. Туда, где на дороге уже стояли два "Фиата", в одном из них дремал, положив на колени "Виллар-Перозу", отличный парень из Кракова. Худой как телеграфный столб и рыжий как лис — Людвиг Бел.
7.
"Ну, почему так?!"
Как-то так сложилось, что итальянцы всегда казались Степану несерьёзными, ленивыми и безалаберными. Сталкиваясь с ними, он иногда с искренней теплотой вспоминал испанцев с их вечным "завтра". И начинал понимать, что ещё совсем недавно находился среди обязательных и дисциплинированных людей… Почти англичан, хотя и совсем не англичан… Но так ему казалось. Пока не довелось выехать на настоящую итальянскую
"Интересно, это дуче на них так повлиял?" — Матвеев старался не думать об операции, как раз сейчас вступающей в финальную фазу. Пытался загрузить голову мыслями о чём угодно, только не о семерых мужиках из группы Шаунбурга — "Университетской сборной", как с лёгкой руки Олега их стали называть — рискующих в эти именно минуты не только, и не столько, своими головами. Рискующих обрушить тщательно создаваемую в течение всего последнего года систему независимого подполья… Ну, и заодно "помножить на ноль" судьбу пятерых "компаньонов" одного из самых странных, но и самых любопытных предприятий в истории человечества.