Он отвел Ольгу к дальней стене, где в пробитой крыше проглядывало небо, но здесь же по грудам кирпича проще всего было подняться на чердак. Впрочем, вскоре стало ясно, что препятствие, не представлявшее для Ивана никакого труда, для его командирши было серьезной проблемой, так как она с трудом доставала руками до полуразрушенного перекрытия чердака. Торопливо оглянувшись на бойцов своего отделения, но они все спали, наверстывая бессонную ночь, Иван быстро подхватил Ольгу за талию и подкинул еe вверх, чувствуя как от прикосновения к еe телу по рукам пробежала жаркая волна. Ольга мгновенно, будто только этого от него и ждала, ухватилась за рваные доски перекрытия, перекинула свое тело наверх и скользнула в сторону, освобождая место своему напарнику. Иван подпрыгнул, вскочил на чердак и сразу откатился в противоположную от Ольги сторону. Но та уже через полуразрушенный скат крыши осматривала в прицел своей винтовки, расположенные перед ними, немецкие позиции. Иван пристроил свою СВТ на упавшей сверху черепице, бегло осмотрел немецкие позиции. Расстояние до них позволяло уверенно вести огонь даже без оптики, по крайней мере он сам на стрельбище с такой дистанции никогда не промахивался.

На позициях противника было тихо. Приученные к осторожности непрерывными трехнедельными боями, немцы сидели по укрытиям, лишь иногда постреливая в сторону их позиций. А за эти пять дней обстрелов и бомбежек они понесли большие потери и сейчас держали в передовых траншеях только наблюдателей, задачей которых было поднять тревогу, если противник все-таки решится пойти в атаку.

Ольга старательно изучала лежащие перед ними развалины, определяя расположение возможных целей. Достала откуда-то блокнотик, что-то торопливо в нем писала, наконец оторвалась и повернулась к Ивану.

— Слушай, Ковалев, ты расстояния здесь пристреливал?

Иван передвинулся к ней и, читая намеченные в еe блокноте ориентиры, стал перечислять расстояния до них. Ольга проставляла напротив ориентиров сказанные им цифры, пару раз глянула в прицел, словно, проверяя его сведения. Иван видел совсем рядом еe слегка курносый нос, прикушенную губу, колышущиеся от его дыхания волосы. Почувствовав снова желание притянуть еe к себе, Иван торопливо вернулся на свою прежнюю позицию.

Израсходовав свой смертоносный груз, первая волна бомбардировщиков повернула назад. Но долгожданная передышка, которую так ждали немцы, завершилась, не успев толком начаться, протяжным свистом сотен снарядов. Вздымая новые тучи пыли и дыма, на немецкие позиции обрушились снаряды дивизионной и корпусной артиллерии, перемешивая с землей развалины домов, подбрасывая вверх кирпичи, черепицу, остатки перекрытий и кровавые ошметки человеческих тел. Огненный ад гулял по переднему краю, наконец, после пятнадцати минут обработки двинулся в тыл. Раздались снизу крики "ура" и из пыльного хаоса, в котором, как казалось не осталось ничего живого, показались первые солдаты противника, спешащие занять огневые позиции. Везунчики, сумевшие уцелеть при обстреле, торопились выполнить свой долг, еще не зная того, что долг их заключается в том, чтобы умереть посреди этих развалин.