Заводил бунта и тех, на ком оказалась кровь ратнинцев, казнили на берегу Пивени, на мостках, излаженных специально для этого. Бурей лютовал с кнутом так, словно никак не мог напиться крови. Едва схватившийся лед на реке покрылся неровными красными потеками. Иные молодухи, особенно пришлые, не из коренных ратнинских, сомлевали от зрелища и воплей, но их встряхивали родственники, они растирали лицо снегом, стояли и смотрели дальше. Только беременных баб родня на берег не допустила: они сидели по домам, но всё слышали.

Тех же холопов, которые по какой-то причине оказались замешаны в бунте, но сами оружия не поднимали и кровь не пролили – разве что свою собственную, и ту по дурости, – выгнали и поставили, связанных, на колени близ места казни. Их участь Корней еще не решил. На мостках, ухмыляясь, ожидал очередную жертву взмокший от работы горбун: крики умирающих и вой приговорённых к смерти, пока их волокли к палачу, его не смущали.

Анне пришлось с начала и до конца казни выстоять у всех на виду. Их там трое было – Лисовинов: глава рода, боярин и воевода Корней Агеич, его сын Лавр и его вдовая невестка.

Андрею и в голову не пришло рассчитывать силы, пока подавляли бунт, и он опять свалился. Хорошо, не заживших ран на нём не было, а то бы Настёна ему сама голову свернула. Во всяком случае, так она заявила, когда укладывала его на сани и наказывала Арине не выпускать суженого из постели не меньше двух седмиц. Выслушав двусмысленную тираду лекарки, Арина и глазом не моргнула, со всей серьёзностью пообещав приложить к этому все усилия.

Так что Андрей, несмотря на всю досаду сотника, на казни присутствовать не мог. Старшие внуки и принятые в род отроки ещё не вернулись из похода. Корней было приказал привезти из крепости внучек, хотя бы старших, но тут Анна встала на дыбы.

– И так девок еле-еле угомонили! Нам их в Туров везти, а кого мы там покажем – благовоспитанных девиц на выданье или рысей бешеных?

– Так уж и рысей? – попробовал настоять на своём сотник. – Вон, в прошлый раз, когда Михайловых ослушников казнили, все твои девки позеленели. Или забыла, как сама же их по щекам хлестала, чтоб не сомлели?

В другой раз Анна, может, и не осмелилась бы возражать свёкру, но тут она была в своём праве: девчонок к замужеству испокон веков готовили женщины и вмешательства мужчин в такие тонкие дела они не потерпели бы.

– И так пришлось их от холопок за косы оттаскивать, чтобы не порвали! Прасковья вконец осатанела, да и Мария с Анной от неё не отставали. Даже тихоня Аксинья чуть глаза кому-то не выдавила – хорошо, вовремя углядели. Их в разум ещё приводить и приводить, а насмотрятся на казни – опять им глаза кровью застит? Нет уж, не надо мне такого счастья!