— С поправкой на соблюдение режима секретности, товарищ Сталин. Он считает, что каждый командир ВВС, вернувшийся из Испании, и научившийся там драться против 'Кондора', обязан в учебных боях обучить по две сотни пилотов. Созданные из таких ветеранов учебные эскадрильи, до выработки моторесурса трофейной техники, успели бы закрепить в ВВС этот бесценный опыт.

— Все это хорошо, но ведь мы его посылали в Польшу совсем не за этим.

— Первую часть внедрения 'Кантонец' уже успешно выполнил. Кроме того, он сам разработал и вторую операцию внедрения по теме 'Трезубец'. Сейчас наши агенты уже проходят проверку…

— А почему вы так уверены, что 'Кантонец' сам не сдаст нашу агентуру немцам?

— Товарищ Сталин. Единственное, что он может 'сдать' это, к примеру, рассказать им, что среди перебежавших на их сторону украинских националистов имеется и несколько советских агентов. Но кто конкретно, он знать не может. А в группе, участвовавшей в угоне двух самолетов и захвате генерала Соснковского, есть и немало настоящих националистов используемых нами втемную…

— Но ведь гестапо может поступить как инквизиция, по принципу 'бог на небе разберет, кто грешник, а кто праведник'.

— Может, конечно, но им-то гораздо интереснее было бы сливать через выявленных наших агентов дезинформацию. А в этом случае у наших людей будет время для оперативной оценки германской программы по привлечению националистов из СССР и Польши. Возможно даже…

— Все это как-то очень ненадежно, товарищ Голованов.

— Товарищ Сталин. В такой операции надежность базируется в первую очередь на ее авторе. Немцы ничего не узнают от него об этой операции. А когда немцы все же начнут создавать этнические войсковые части, у нас появится серьезный шанс, если и не перехватить над ними управление, то хотя бы быстро узнавать об их планах, дислокации и боевом состоянии. Повторюсь, в 'Кантонце' я уверен…

— Я помню ваш рассказ о той французской проверке. Но не ошибаетесь ли вы в нем?

— Товарищ Сталин. Я и без результатов той проверки знаю, что Павел Колун точно не может быть предателем. Ошибаться он, вероятно, может, но пока в серьезных ошибках нами не замечен.

— Даже по поводу того бредового предложения о передаче в аренду одного украинского аэродрома Франции, вы считаете что это не ошибка? И не глупая авантюра?

— Мне трудно судить о политическом риске такого решения, но идея вроде бы стоящая. Во-первых, действуя вроде бы в рамках международных законов, мы заключаем два договора. Один с Францией о неприкосновенности ее воздушной группировки там, но неучастии ее в вооруженных конфликтах. Второй со 'Сражающейся Европой' о взаимном ненападении. Представьте, насколько для нас выгодным будет отступление 'Сражающейся Европы' на наш аэродром?