А рано утром мы попрощались, лейтенант Лигачев повел на юг, считай, целый казачий полк. Черкеса к нему назначил главным обозным, выделил ему три тысячи талеров и наказал вручить по пять сотен каждому из атаманов, в селах которых мы прошлый раз останавливались. Пять сотен татарских лошадок, на которых к нам прискакали казачки, так же приговорили продать, а на новых землях заводить только испанские да арабские породы. Из вырученных денег наказал две тысячи серебра передать пану куренному атаману, а также купить по две дюжины возов муки, разного зерна и соли.

Как и ранее договаривались, я со своим отрядом и, надеюсь, немаленьким обозом возвращаться в Соколец не буду. Написал Ивану записку, пусть сразу же выступает со всеми людьми на Хаджибей. А мне предстоит прорываться в Дикие земли, но уже через территорию Речи Посполитой.

По этой дороге чуть больше двух лет назад мы с отцом, дедом и десятком ближних казаков возвращались домой, в Каширы. За это время, казалось бы, ничего не изменилось: все тот же пыльный шлях, те же деревья по обочинам, разве что немного подросли. Встречные торговцы и крестьяне нашей процессии почтительно кланялись, а проезжавшие мимо казаки выкрикивали веселые приветствия. Некоторые попутчики, в том числе два казака из моих родных Кашир, составили нам компанию и поведали самые последние новости.

Слухи о моем неожиданном появлении в Украине с богатым и представительным сопровождением долетели даже в эти места еще неделю назад. Пани Анна (мачеха) и сестра Танюшка, когда мы исчезли, все глаза выплакали, особенно когда пан Иван Заремба донес слух обо мне и обо всем, что случилось. Поверили, что вернусь, когда из полона стали возвращаться выкупленные казаки, но пани Анна в трауре ходила по сегодняшний день. А сейчас они узнали, что молодой хозяин уже в Украине, и ожидали с нетерпением.

— А еще, — сказал старый седоусый казак дядька Павло, — был я третьего дня в Чернышах, так там о тебе, пан Михайло, только и разговору, заедешь к пану сотнику по пути домой или нет. Говорят, его домашние уже глаза выглядели, особенно самая малая, хе-хе, ждет тебя.

— Как ты думаешь, дядька Павло, имею я право порушить слово покойного отца родного или нет?

— Сын достойного родителя такого права не имеет.

— То-то и оно. Сейчас мы завернем в гости к пану Чернышевскому, а ты передай моим, что буду через три дня. И пусть к свадьбе готовятся.

Вскоре мы распрощались с попутчиками, но на повороте к Чернышам увидели новых двух соглядатаев, которые спешно подтягивали подпруги лошадей. Сначала оба направились к нам, затем, наверное, опознали меня, один из них развернулся и с места в карьер погнал свою лохматую «татарочку» в сторону села.