— Вы что же, рекомендуете публичные дома открывать? Впрочем сейчас усилиями Коллонтай это и так упростилось до невозможности. В наше время это было как-то более церемонно, а теперь просто «половой вопрос». Все стали марксистами и ссылаются на «Манифест коммунистической партии», где говориться про общность жён.

— Это временное явление, Иосиф Виссарионович. Страна находится в капиталистическом окружении, а значит живёт в идеологии военного лагеря. А она требует крепкой семьи — крепкая семья это много детей, будущих солдат.

— Вы ставите под сомнение Маркса? Вообще-то он писал в совершенно других условиях, другом времени. Если его рабски копировать, можно потерять завоевания революции. Величие Ленина и состоит в том, что он адаптировал теорию марксизма к отсталой, аграрной стране. Так что можно будет пересмотреть и другие его положения.

— Ну, его идея о трудовых армиях тоже весьма спорный вопрос.

Сталин посмотрел на Николая, потом опустил взгляд и перевёл его на стол, заваленный бумагами.

— Да. Вы правы, товарищ Николай. Он теоретик. А практикой приходится заниматься нам. А насчёт иностранцев — это правильная идея. Только надо, чтобы она исходила от какого-нибудь товарища из ЧК — всё таки контроль, это их дело. Вот, кстати, с Глебом и поговорите. Скажите ему, что я эту идею поддержу.

Когда Николай вошёл в кабинет, Аршинов и Бокии оживлённо составляли план на завтра. Действия были чисто розыскными, так что Коля не стал мешать профессионалам. У него был свой план и посвящать в него Бокия он пока не хотел. Может быть завтра, решил он, а сейчас не будем им мешать. У них всё должно само получиться. Он, правда, прервал их на минутку, сообщив Глебу Ивановичу о идее Сталина с Рестораном. Бокий идею понял и сказал, что всё напишет.

— Глеб Иванович. К Вам недавно мой товарищ попадал, некто Василий Конев археолог. Он человек контуженный и местами сознание выпадает.

— Так это Ваш человек? А мы то гадали, что он в Москве делает. Вы сами тоже из Сибири?

— Да, как и он. Мы приехали организовывать экспедицию по раскопкам могилы Чингисхана. На мне организационная, а на нём должна была лежать научная часть.

— Понятно, понятно. А то мы сами хотели его привлечь. Там, в Забайкалье, говорят странные вещи творились. Было бы интересно посмотреть.

— Ну, одно другому не мешает. А пока его лечиться пошлём, в Германию. Пусть в себя приходит. Вы как, поддержите?

— Почему нет. Пусть подаёт бумаги, выправим паспорт, немцы я думаю визу дадут.

— Ну и чудесно. Я не буду Вам сейчас мешать. Можно будет Вам завтра позвонить, если вдруг мысли появятся?