"Аллах, — думал про себя Рафик Малеев, обхватив голову руками, вжав ее в колени и раскачиваясь, как от мучительной боли, — и почему писаки мнили, что электрическая пушка будет бесшумной?" На голове у него был сплошной шлем, закрывавший от звука не только уши, но и почти всю голову целиком, но и он практически не помогал: взбесившийся звук доставал до ушей через тело так, что в глазах плавали темные пятна, даже здесь, в ста пятидесяти метрах от проклятой пушки, извергающей в небо многометровые языки ослепительно, нестерпимо для глаз сияющего пламени. Маскировать подобный фейерверк даже и не пытались по бессмысленности затеи: предполагалось, что супостата просто не останется, а тому, что останется, будет попросту не до расстрелявшей боеприпасы батареи. В общем, — все, как всегда.

А вот теперь, — все-таки бегом, выкатить контейнер, — подкатить контейнер, отсоединить разъем. Откатить контейнер, — подкатить контейнер, соединить разъем. Проверить заряд батареи конденсаторов. Бегом на прежнее место, — и в яму, рядом с такими же, как он сам, вжать физиономию в колени, открыть рот, обхватить голову руками в напрасной попытке защититься от звука, — и нажать спуск. На все — про все три минуты, гоняли без дураков, как сидоровых коз. Теперь — ждать, когда мудрая автоматика сочтет, что приказ выполнять уже пора, ждать, и все равно оно начнется внезапно, так, что дернешься в удержанном порыве подпрыгнуть: РГА!!! РГА!!! РГА — ГА — ГА — ГАГАГАГА!!!!!! Пока не вылетят все тридцать пять боевых элементов с тридцать шестым — погонщиком, призванным определиться с целями и распределить их между тремя с половиной десятками подопечных, все за десять-пятнадцать секунд сумасшедшего полета. Двумя залпами из этого неуклюжего агрегата, прозванного почему-то "бешеным огурцом", в Анголе было сбито девятнадцать юаровских "миражей" разом, — все, что находились на тот момент в небе. Неопытные зенитчики перестраховались, хватило бы и одного залпа, но на наивных юаровцев и это произвело такое впечатление, что война после этого довольно быстро стихла как-то сама собой. Понятное дело, — с необходимым результатом.

— Ну он какой? Ну?!

— Голодранец! Мудак! Чурка тупорылый!

— Это понятно!!! Ты скажи лучше, где его слабое место, как нам порадикальнее разобраться с его выводком! Думай, черт бы тебя побрал, думай!!!

— Да не тряси меня!!! И без того калган ломит, как с похмелюги, так еще он последние мозги вытряхивает! М-м-м… — он стиснул голову, как будто пытаясь выдавить из нее никак не дающееся решение, — ведь было же, было же что-то такое… простое и на поверхности!