Ну что ж, — остается надеяться, что облако испорошенного пепла успеет улечься раньше, чем начнется самое интересное.

Солдатики, полностью обряженные в ПХ нового образца, в тридцатипятиградусную жару рыли окопы, — по большей части по старинке, лопатками, — а злые, как дьяволы сержанты заставляли аккуратно снимать дерн и маскировать брустверы, и так же, как и их подчиненные не могли взять в толк, почему надо непременно работать в ПХ, потому что то один, то другой из ратников падал от теплового удара. Кое-где огонь тихой сапой добирался по траве до самых позиций, потрескивал, оставлял легкие дымки, и отползал назад, не сыскав себе достаточно пищи. Пшеница горела почти бездымным, невидимым на солнце пламенем, и видно было только, как по полю расползаются, сливаясь между собой, черные плеши, и страшно, почти нестерпимо пахло горелым хлебом и казалось, что именно так и должна пахнуть беда. Из-за поворота вывернулись сразу три грузовика, в кузовах которых, как дрова, были навалены "лахудры": нашелся умный человек, вытащил из ящиков, чтобы побольше вошло в кузов. Это давало шансы играть хотя бы вничью, хоть кое-когда. Глянув на позиции, майор только скривил рот и молча сплюнул: как и следовало ожидать, усилия по маскировке дали самый плачевный результат, так что жалкие укрепления были видна, как на ладони, — по крайней мере ему. Почти в самый последний момент на позиции свалился гражданский "МиК — 4", выгрузил полтора десятка молчаливых зисменов, и на душе стало хоть немного легче. Это, — надо признать, — была помощь существенная, хотя, скорее всего, и недостаточная, и черт его знает, какая — смогла бы стать достаточной, и, Господи, ну почему же перед любым боем чувствуешь себя таким уязвимым и, наоборот, не можешь себе представить, что могло бы всерьез повредить такому врагу?

А у него, у половины личного состава, — одни АКМ, а значит, всей пользы от него, — отвлекать на себя внимание прущей вперед железной своры, потому что реального толку от их стрельбы будет шиш, да маленько. Так что реальное время, на протяжении которого они смогут продержаться, зависит только от одного, — разведает их супостат, или же напорется случайно. Старший среди зисменов, подойдя, козырнул по всем правилам, и сам, — на груди зловеще растопырилось Черное Железо, таящее в магазине полный комплект урановых пуль, морда безучастная настолько, что сразу видно, насколько человек не рассчитывает ни на что хорошее, — все как положено, в полном порядке.

— Давайте так: первый залп Черного Железа и послужит сигналом того, что атака уже началась, — майор, прикрыв глаза, согласно кивнул, — вот только мало нас, везде быть не сможем.