Дальше прохожу поселковый Заводской сквер, засаженный тополями, с асфальтированными дорожками (пока под снегом), скамейками и летней эстрадой. Скоро на субботнике, вероятно, снова придется убирать его. А дальше начинается территория моей школы.

Школа.

Конечно, со своими размышлениями на урок я опоздал. Поднялся на свой третий этаж. Повезло, первым уроком история. Учительница — Антонина Яковлевна нормальная. Протискиваюсь в дверь:

— Прошу прощение за опоздание, разрешите присутствовать? (Вот опять привычка из будущей армейской службы «разрешите»). Так и буду постоянно палиться. Надо повнимательнее следить за «базаром».

— Надеюсь, причина опоздания уважительная? — интересуется для порядка.

— Несомненно, — замечаю скрытую улыбку. Знаю, Яковлевна ко мне относится хорошо, да и вообще добрая и незлопамятная женщина. Обошлось. Естественно об истинной причине молчу, а врать считаю, унизительно.

Прохожу на свое место. Сижу на третьей парте у прохода в третьем ряду, вместе со своим школьным другом Юркой Филимоновым — по прозвищу Фил. Он живет в Дашкином поселке и учится со мной с первого класса. Сдружились мы с ним только в 9-м классе. Считал его своим самым близким другом в это время. Не знаю, как теперь у меня с ним сложатся теперь отношения с послезнанием.

В 90-е годы в период «дикого капитализма» Юрка сошел с ума (та самая шизофрения). Сначала накатывали периодические приступы с последующим лечением и реабилитацией. Потом — короткий промежуток на воле под присмотром психиатра, затем снова обострение и клиника. И так много раз. Его семья и соседи совсем измучались. Потом врачи ему назначили инвалидность и постоянное пребывание в психиатрической клинике. Среди знакомых выдвигались разные версии о причинах Юркиного заболевания. Кто-то утверждал про плохую наследственность, кто-то винил бизнес и нервотрепки связанные с ним. А в школе он был силен в математике и всегда учился хорошо, в отличие от меня.

До 8-го класса включительно я учился кое-как и всегда числился в отъявленных хулиганах. Даже кто-то из взрослых прочил мне тюремное будущее. После окончания восьмилетки я был согласен продолжить учебу в городском ГПТУ. Там учились или собирались учиться мои многие друзья и знакомые из тех, кто еще не сел на зону. Ни зона, ни ГПТУ меня не пугали. Категорически против ГПТУ была только моя мама — инженер-конструктор. Только она меня видела с высшим образованием. И врачом. Против высшего образования я тогда тоже не возражал, но профессию хотел бы более мужскую. Я зачитывался книгами о войне, армии, детективами про сыщиков, пограничников и шпионов. Поэтому на приписной комиссии в военкомате на вопрос: