* * *

Провианта у моря достать было негде, поэтому Ар-Шарлахи намеревался тронуться в обратный путь, как только рассветёт. Однако утром ему доложили неприятную новость. Некий Лерка (Ар-Шарлахи даже не смог вспомнить, о каком из разбойничков идёт речь) ночью, то ли выпив лишнего, то ли из безрассудной храбрости, а может, желая окунуться и стать бессмертным, забрёл в воду, где его, по всей вероятности, и накрыла волна повыше других. Тело вынесло на мокрый песок, но сторожевые приняли его поначалу за пригорок пены и сообразили, в чём дело, только на рассвете.

Глядя на посиневшие руки и лицо утопленника, разбойнички качали головами. Утонуть в море! Надо же…

Зарыв покойника в сырой песок и поставив над могилой копьё с белым лоскутом, вернулись на корабль и долго толковали о случившемся. «Самум» снова полз навстречу дымящимся развалинам и обгорелым трубам.

— Как считаешь, говорить об этом Улькару или не стоит? — озабоченно спрашивал Ар-Шарлахи.

— О чём?

— Да о Лерке об этом, об утонувшем… Окунулся в море — и помер! Понимаешь, что получается?..

— Д-да… — после напряжённого раздумья неуверенно сказала Алият. — Ты уж лучше об этом молчи…

Выбравшись из извилистого песчаного рукава меж скальных гряд, «Самум» поставил паруса и, гонимый попутным дневным ветром, поплыл, покачиваясь на барханах, вдоль серебристых труб — на север. В небе за кормой расплывалась прозрачно-чёрная пелена.

* * *

Улькар откликнулся лишь к вечеру. Его резкий отрывистый голос едва пробивался сквозь шорох и треск помех. Как всегда, вопросы государя были несколько неожиданны.

— Значит, они жили у моря? — Улькар помедлил. — Жить у моря и ни разу не погрузиться в воду?.. Как полагаешь, такое возможно?

— Полагаю, что нет, государь.

— И тем не менее убить их труда не составляет… Я это знаю точно, да и ты теперь тоже… Стало быть, от насильственной смерти и морская вода не спасёт… А ты сам? Ты заходил в море?

— Только по колено. Когда черпали…

— И что ты теперь чувствуешь? — в голосе Улькара сквозили надежда и тревога.

— Ничего, — честно ответил Ар-Шарлахи. — Всё — как было…

— А какова она на вкус? Я про воду, конечно…

— Горько-солёная. Пить её нельзя…

Улькар замолчал, что-то обдумывая.