Ярый пока был один и получал удовольствие от самого процесса работы, которой оказался лишён долгое время. Для него уже сделали отдельную мастерскую. Надо отметить, что все мастера были людьми творческими и самолюбивыми, никому не нравилось, что чью-то продукцию хвалят больше, чем его. И хотя в кадушке изящества гораздо меньше, чем в самой простой вазе, но от этого практическая польза кадушки меньше не становится. Судя по тому, насколько самозабвенно работал мастер, отсутствием восхищения от качества и полезности своей работы он не страдал.

– Здрав будь, Ярый. Как работается?

– Хорошо, Вик. Руки сами просятся к инструменту, а внутри всё поёт.

– Смотрю, твоя продукция не залёживается, сразу в хозяйство идёт.

– Не понимаю, как вы тут жили без всего, что я сделал.

– Да так и жили, ты лучше скажи, как относишься к ученикам?

– Обычно, понимаю, что надо кого-то учить, одному не справиться. А что, есть уже кого?

– Пока нет, но надеюсь, скоро появятся.

– Научу, главное, чтобы желание учиться было.

– Ну и отлично, буду иметь в виду, и при появлении возможности организуем тебе большую мастерскую. А пока подумай, что тебе надо для этого.

Порадовали Могута с Молчуном. Последний за этот год как-то сильно изменился. Наверное, сказалась та ответственность, которую он почувствовал, оставшись командовать мужиками на добыче руды, да и сейчас вполне уверенно распоряжался своими помощниками. Вот и готовый кадр для самых ответственных работ.

– Могута, здравствуй мастер. И тебе не хворать, Молчун. Как вы тут справляетесь-можете?

– Можем хорошо, а справляемся ещё лучше. Совсем забыл нас, Вик. Даже поговорить и то не заходишь.

– Зашёл же, как только минутка появилась, сразу и зашёл.

– Да ладно уж, опять, поди, что-то понадобилась.

– Хотите – верьте, хотите – нет, други, но ничего сегодня не надо. Нет, надо многое, но не сейчас.

– Придётся поверить, а то совсем дорогу забудешь.

– Ты лучше скажи, как у вас дела обстоят. Что получается с железом, со сталью и учениками.

– Как там сказывает Путята, давай лучше про красоту говорить, а не про горшки.

– Так я про красоту и завожу разговор. Только у тебя, Могута, красота особая. У тебя красота огненного металла, и с ней мало что может сравниться.