— Может, поменяемся, сердар? — неуверенно спросил текинец.

— Некогда, Батыр, некогда!

Заведя стартёр, Авинов добился того, что мотор взревел.

— Саид!

Текинец не ответил — за грохотом двигателя даже его зычный голос гас, зато обе ноги Батыра коснулись спины командира.

Это означало: «Вперёд!»

Кирилл выжал фрикцион, переключил передачу и взялся за рычаги. Танк ощутимо дёрнулся, лязгнул гусеницами по краю платформы и плавно перевалился на трещавшие шпалы.

Нога Саида тронула правое плечо Авинова, и подполковник мягко потянул правый рычаг на себя.

Танк, размолачивая шпалы, довернул, выровнялся. Снова направо.

Кирилл глянул в нарамник перископа. Насыпь!

Взрыкнув, танк сполз вниз и покатил, лязгая и звеня, к лесу. Приткнув машину к паре вековых сосен, Авинов заглушил мотор.

— Вылазь, Саид!

— Ага!

Долго ли, коротко ли, но все машины, бронированные и не слишком, покинули платформы.

— Всё сжечь, особенно сходни! Чем меньше следов оставим, тем лучше!

Ну с огнём проблем не возникло — пара теплушек и без того горела, платформа с невезучим «Руссо-Балтом» уже догорала.

Шпалы и сходни покидали в «пещь огненную», которой стала взорванная цистерна, чьи клёпаные борта разошлись, аки лепестки, покрытые толстым слоем сажи.

— Подбрось дровишек! — орал Исаев. — Ядрёна-зелёна!

Авинов стянул с себя шлемофон и надел привычную фуражку. Подступило то, к чему любой офицер должен быть готов всегда, в любую минуту, а именно — надо было брать на себя всю ответственность. За людей, за технику, за потери и удачи.

Они оказались в отрыве от своих, связаться с тем же Врангелем невозможно, и неясно, что же предпринять.