В кабинете царила гнетущая тишина. Оба смотрели друг на друга, в мыслях анализируя происходящее.
— Не в первый раз мне приходится слушать или читать приводимые этим молодым человеком, аргументы и сделанные выводы. Они были в разных интерпретациях, но выражали одну и туже мысль. В этом Александр не оригинален, хотя во многом прав. Удивило другое: он предупредил о личной ответственности хозяев и преднамеренно несколько раз оскорбил их. Он ударил по самой уязвимой точке существующей иерархии управления. Ему хорошо известно, как дорожат своим драгоценным здоровьем и жизнью хозяева. Это единственное, что им не удалось взять под контроль. Молодой человек понимает, что ему мало осталось жить. Ему не простят и свои и чужие… Он инородный элемент для этого мира. Жаль, что так сложилось! Мне он симпатичен своим идеализмом и бесконечной верой в человеческую сущность людей. Он прав, когда поставил нам диагноз. Мы только на начальном этапе перехода от своей животной сущности в человеческую. Пора попрощаться, жаль интересный молодой человек, но мир так устроен, не мне его менять… Жирные боровы… хорошо он их, видел бы как они дрожат над своим здоровьем, питаясь всякой диетической дрянью, следя за лишним весом.
— Александр, Ваша аргументация и выводы достаточно спорные, но Вы находитесь в демократической стране и имеете право свободного высказывания. Завтра я вручу Вам и членам экипажа заслуженные награды — Крест лётных заслуг. До завтра.
22 июля 1933 год. Москва Кремль, кабинет Сталина.
— Товарищ Сталин, прибыл курьер из центрального Аэродрома, привез пакет от товарища Гринева.
— Положите на стол, сообщите товарищу Гриневу, что я жду его в 22 часа.
— Здравствуйте, товарищ Гринев! Проходите, садитесь.
— Здравствуйте, товарищ Сталин.
Гринев прошел к последнему стулу с левой стороны от входной двери, стоящему возле длинного стола. Отодвинул и сел на него. Он с интересом начал изучать кабинет, как будто в первый раз посещал его. Александр поймал себя на мысли, что он до этого момента, воспринимал это место как декорацию и не обращал внимания, что находиться в историческом месте. Даже на Сталина он начал смотреть как на историческую личность, а не как на человека, которым нужно манипулировать, чтобы добиться поставленной цели.
— Не думал, что у меня появится желание воспринимать окружающий мир, как реальность, в которой я буду и захочу жить настоящей жизнью, а не выполнять, как заведенный, взятую на себя миссию. Для этого понимания я выбрал самое подходящее время. Кабинет Сталина просторная — более 150 кв.м., — довольно светлая комната с пятью окнами, висящими по бокам занавесками цвета моренного дуба. Стены обшиты дубовыми панелями с вставками из карельской березы, двери так же дубовые. В глубине кабинета у закрытого окна стоит рабочий стол с кожаным креслом коричневого цвета, возле стола стоят два глубоких кресла, обтянутых коричневой кожей. На столе стоят телефоны, светильник, письменный прибор, пепельница и графин с водой, лежат газеты, документы, пару книг и стопка отточенных цветных карандашей. Над рабочим столом висят фото Ленина, читающего газету «Правда» и портреты Маркса и Энгельса. В середине кабинета ближе к окнам стоит длинный, покрытый зеленым сукном стол, с обеих сторон стоят стулья с высокой спинкой, обтянутые коричневой кожей. В противоположенном углу от рабочего стола стоит дровяная печь.