Не сказать, что им тут были столь уж рады. Преображенцы вообще много о себе мнили. А то как же! Любимцы наследника. К тому же они представляли собой полк нового строя, то есть европейского типа. Ну и состав этого полка также говорил сам за себя. Из худородных хорошо как треть особо талантливых, основная же масса — дворянского сословия. Были даже отпрыски боярских родов, которые ходили в этом полку рядовыми. Вот так вот.

А тут к ним пожаловали из замшелого стрелецкого полка, в коих по сию пору пользуют фитильные пищали. Правда, эти вроде как экипированы по-иному. Но все одно не ровня солдатам царева полка, как они втихую сами себя называли в пику царевой стрелецкой сотне.

Иван еще на подходе пояснил парням: единственное, что они могут противопоставить этим зазнайкам, это дисциплина, выправка и высокая выучка. Тех же, кто не внемлет добрым увещеваниям своего десятника и вздумает своевольничать, Карпов пообещал познакомить с кузькиной матерью. Ну там с загибом через плетень, стиранием на плацу и неоднократными учебными выходами по полной боевой. А чтобы им не было скучно, то за одного провинившегося страдать станут все. Прониклись.

Так что к приказу подошли четким строем, печатая шаг, по осенней распутице и разбрызгивая лужи. Что-то зима в этом году сильно так задерживается. Уж середина ноября минула, а морозец только в ночь и случается.

— О как! Трепещи, ворог, стрельцы припожаловали, — с задором произнес какой-то разбитной безусый малый лет двадцати.

Он как раз появился в дверях двухэтажного деревянного здания приказа и спускался по лестнице. Вообще все постройки потешного полка пусть и сработаны на совесть, но деревянные. Строительство велось в сжатые сроки, а потому дерево было самым оптимальным вариантом. С другой стороны, а почему бы и нет. Сотню лет простоит. Правда, если только какой доброхот не поднесет спичку.

— Рот прикрой. Кишки простудишь, — окинув взглядом солдата, произнес Иван.

И тут же по реакции преображенцев понял, что влип. Послышались шепотки. Кто-то легонько эдак присвистнул. Иные предпочли убраться восвояси. Опять его подвела прежняя натура. Ну не любил он никому спускать. И на этот раз, пожалуй, нарвался. И что-то говорило, что серьезно.

— А ты знаешь, с кем говоришь, увалень стрелецкий? — глядя на Ивана со злым прищуром, поинтересовался солдат.

— Неужели с самим Александром Даниловичем Меншиковым? — забавляясь, спросил Иван.

Да пошло оно все лесом! Плевать, кто перед ним. Иван пусть и не фаворит, а полюбовник Хованской, но зато тот, от кого она решила родить ребенка. Броня у него! Титановая, йолки!