— Гаврила, ты куда? — послышался возмущенный голос.

— До кабака, — ответил тот как о само собой разумеющемся.

— Брось, — подал голос третий. — Опять погорим, и плакали наши спины.

Иван с удивлением посмотрел на троих парней лет двадцати. Эка невидаль, встретить в Вильно русских. Как уже говорилось, тут их хватает. Но вот вид крепких парней в подрясниках воспитанников коллегиума при университете его удивил. Русские, обучающиеся в иезуитском заведении? Вот уж новость так новость.

Ну чисто три богатыря. Первый, тот, что Гаврила, высок, плечист, косая сажень в плечах, с гордо поднятым подбородком. Второй сложения среднего. Ничего выдающегося, но и не рохля какая. Третий невысокий крепыш, с угрюмым взглядом весьма упрямого человека.

— Я не понял, Остап, тебе что, впервой подставлять спину под розги? Да у нас там уж мозоли, — возразил Гаврила третьему.

— Было бы за что, — буркнул в ответ Остап.

— Так ведь в кабак предлагаю, не яблоки в саду воровать. У меня деньга завелась.

Ага. А говор-то, похоже, новгородский. Не иначе как купцы решили приобщиться к европейской культуре. А то и дворяне. Республика республикой, но там всех хватает, и дворян с боярами в том числе.

— И сколько тебе подбросила твоя вдовушка? — спросил второй.

— Не боись, Андрюха, на пару кружек крепкого вина каждому хватит. А там уж и сам черт не брат, — задорно ответил Гаврила.

— Глупо, — угрюмо возразил Остап.

— Что глупо?

— За пару кружек ложиться на лавку глупо. Лучше уж на занятия пойти.

— Здравствуйте, добры молодцы, — подошел к парням Иван, оставив в стороне недоумевающего Фрола.

— И тебе не хворать, — удивленно уставился на него Андрей.

— Я в Вильно впервые. Слышал о здешнем университете, но не знал, что тут и русские обучаются.

— Новгородцы, — глядя с вызовом на угадывающегося по говору москвича, поправил Гаврила.

— Эка, — вскинул бровь Иван. — Новгородцы, москвичи, псковичи, казаки, украинцы, разве все мы не с Руси? И разве все мы сейчас не на чужбине? И можем ли здесь делиться, коли у нас и речь, и вера одни, и в баньке мыться мы за грех не почитаем?

— Ну так-то оно так, — стушевался Гаврила.