Я поднялся со своего ложа на куче лапника. Всегда на таком спалось лучше, чем на перине, а теперь оно казалось на редкость неуютным. Хлопнул себя по карману, обманывая себя, сделал вид, что просто так хлопнул, а не сигареты искал. Курить не хотелось. А вот привычка все вопросы обдумывать с сигаретой не ушла. Но зато очень хотелось мне сейчас чаю. Пусть даже просто заваренного в котелке. Но чай, как и табак, тут появится в свободной продаже еще очень не скоро. Разве что можно было поспрошать на торгу в Ростове или в Киеве, у заморских купцов, вдруг возят для личного употребления. Но не сообразил.

Сегодня непременно случится какое-то большое несчастье. Я не знаю, что это будет, и касается ли это меня одного. Просто оно будет — и все. Браслет Ягой, как мне казалось, сегодня намного туже обтянул мою руку. Я всмотрелся в него, змеи привычно задвигались, хорошо, что больше этого никто не видел. Увижу ли я еще когда-то стражницу? Свою ли дорогу я стараюсь пройти, служа князю, натаскивая уных на варягов? Странные мысли. Странное утро. Странный Ферзь.

Ощущая себя решительно странным, я тихо поднялся и пошел пройтись к засекам. Так. Варягов с нами около пятидесяти человек. Многовато против семнадцати уных, многовато. Да что я считаю, им драться, что ли, прямо сегодня?! Но тем не менее…

Радовало то, что теперь площадку для занятий искать станет проще. Почему-то я верил тому рослому волхву. Люди с такими лицами просто брезгуют лгать и никогда не обещают того, в чем не полностью уверены. Не думаю, конечно, что ему до конца поверили князь или Ратьша. Или Иннар. Да что мне за дело до варяга?

И тут я нос к носу столкнулся с Ратьшей, ведшим в поводу своего коня. Утро, чувствуется, будет добрым!

— Слава Богу, Ферзь. Я к тебе и шел. Поговорить надо, — тысяцкий говорил негромко и неумолимо шел к засекам, подальше от лагерных палаток и телег обозников.

— Слушаю тебя, тысяцкий, — я коротко поклонился. Ратьша посмотрел на меня с какой-то горечью, кивнул в ответ головой:

— Не спится, Ферзь? — спросил он неожиданно.

— Не спал всю ночь, Ратьша, — почувствовав настроение собеседника, я назвал его по имени и, кажется, попал, — сурово нахмуренные брови Ратьши немного раздвинулись.

— И я не спал. Дело такое, Ферзь. Князь сегодня отправляет меня с дружиной и частью обозников в Ростов. Там мы и останемся почти все. Сюда я вам пошлю потом сотню Черного и разведчиков, обоз охранять. А еще пошлю полсотни дружинников, когда отъедем от лагеря, обратно. Чтобы к ночи были здесь. Прикажу им слушать тебя, а уж куда их девать — твое дело. Если князь разгневается — так тому и быть, — Ратьша явно мучился. Мучился от того, что должен уехать. Что хочет нарушить приказ князя. Что не может вернуться сам и вынужден полагаться на меня.