— Как кто? — удивился толстяк. — Команданте, конечно. Он, знаете ли, когда-то зачитывался вашими книжками. Решили сделать примерно так, как вы и писали. Пойдете в команду?

— Вы это серьезно?! — недоуменно спросил писатель. — И это, документик бы ваш какой посмотреть. В руках толстяка со скоростью атакующей гадюки раскрылась красная книжечка.

— ЧК, значит, — безрадостно констатировал Юрий Алексеевич.

— Правильно, — со смешком согласился собеседник, которого, как оказалось, зовут Олегом Владимировичем. — А чего ради отказываться от добрых традиций? Комиссия Чрезвычайная, но и ситуация под стать названию.

— Боитесь потерять власть, а с нею и головы? — саркастически заметил писатель.

— Конечно боимся, — с легкой иронией ответил посланник. — Тем более, по всем расчетам, нас и в живых быть давно не должно. Команданте, к примеру, по логике вещей должны были зарезать прямо в родном доме, а потом намотать кишки на забор.

Со мною хуже, я успел убежать, но почти что умер от тоски и безысходности, когда убедился, что ласковый боженька терпеливо смотрит с небес, как бородатые уроды насаживают детские трупики на трубы от дорожных знаков.

Мы действительно боимся. Но только одного — не суметь остановить пришествие Темных Веков. Потому здоровье не бережем. В отличие от некоторых.

Юрий Алексеевич внимательно смотрел на собеседника.

— Седины нет, — думал он. — Морщин тоже. Улыбчив. Но, почему вдруг показалось, что это — старик из страшной сказки? Старик, обратившийся в полноватого мужчину с располагающими, но слегка суетливыми манерами. И при этом, не сумевший или не пожелавший заколдовать глаза.

— Для достижения еще большего соответствия с вашими же книгами, мы готовы выдать вам паспорт на фамилию Факельный или Зброяр и присвоить звание полковника. Авансом. Просто так. Как вам такое, а Юрий Алексеевич? Вам останется только прошептать: "О как я угадал!".

— Я могут отказаться? — срывающимся от волнения голосом спросил писатель.

Теперь ему было откровенно страшно. Некоторые из придуманных им миров не отличались гуманностью и избыточным человеколюбием. А некоторые — были написаны откровенно на заказ и туда Мастеру тоже не хотелось.

— Да. Бесспорно.

— В таком случае я отказываюсь играть в ваши безумные игры! — жестко резюмировал писатель.

— Хрюка, рядом! — литератор развернулся, и поволок велосипед в сторону подъезда. Собака медленно пошла рядом, иногда поворачивая морду в сторону странного человека, изумившего хозяина, считай что до мокрых трусов.

— "Откуда-то среди них появились ужасные, невежественные, неграмотные, грубые первохристиане. Тупые. Не один из десяти, а куда меньше", — прозвучало в весеннем воздухе, и писатель замедлил шаг.