Минут через двадцать комдив нашелся в расположении соседнего справа батальона, через три ротных опорных пункта от них. Выслушав доклад Иванченко, Ильин вызвал к телефону Абрамовичу, обложил того матюгами, и приказал принять командование тремя сводными взводами, сформированными, и в самом деле, в основном, из бойцов ббп, но, быть ему самому в непосредственном подчинении у Иванченко. Конфликт удалось разрешить относительно мирно. Кипевший, как чайник, Абрамович пошел разыскивать подчиненных ему взводных.

С учетом трех сводных взводов, количество бойцов в окопах у Иванченко выросло в два с лишним раза. В предвидении скорой атаки немцев, комроты приказал три сборных взвода под командой Абрамовича разместить во внешней линии окопов, один из своих взводов — во второй линии, а два взвода укрыть в потерне, в качестве резерва.

Были и хорошие новости. Вместе с остатками полковых резервов в расположение вышли старлей — артиллерист с радистом — корректировщики корпусного артполка, расположенного в двенадцати километрах к северо-востоку. За ним появился летчик — капитан из штаба штурмовой авиадивизии, и тоже с радистом. По такому случаю, Иванченко приказал убрать максим из северного бронеколпака на тыловом склоне холма, и разместился в нем сам вместе с капитаном — летчиком, и старлеем — артиллеристом. Радистов и своих связистов посадили в блиндаже под бронеколпаком, антенны раций вывели через тыловую амбразуру колпака и развесили на ближайших кустах. Получился ротный командный пункт. Кардаш остался один в старом НП на западной стороне холма, командовать обороной с фронта.

Ровно 18–00 холм под ногами бойцов вздрогнул от одновременного разрыва десятков тяжелых снарядов. Рассредоточившийся по дзотам и капонирам личный состав терпеливо ждал конца артподготовки. За два предшествующих дня к артобстрелам все, более-менее, привыкли. За эти дни бойцы убедились, что перекрытые толстым слоем булыжников дзоты, выдерживают прямое попадание шестидюймового снаряда. А более крупных калибров у немцев не было. Не имевшие булыжного перекрытия жилые блиндажи артогнем пробивались, но личный состав в них отсутствовал.

В этот раз артобстрел был самым ожесточенным. Вся немецкая артиллерия сосредоточила огонь на первой линии опорных пунктов. Стреляли и с фронта и с тыла. Даже в бетонных полукапонирах полы и стены тряслись непрерывной дрожью. В дерево-земляных огневых точках между бревнами обшивки стекали струйки песка. Кардаш спустился из бронеколпака вниз, после того, как крупный осколок влетел в амбразуру, отрикошетил от стенки и впился в дубовый пулеметный стол. Один черт, через амбразуры в густой пыли и дыму ничего не проглядывалось. Артобстрел продолжался ровно 60 минут.