В центре у немцев ничего хорошего так и не вышло. Стояли они под Мценском, как татаро-монголы на Угре (правда, те, из песни слова не выкинешь, в своё время Мценск прошли и только потом застряли). Но взять Москву Гитлеру, понятно, хотелось ничуть не меньше, нежели Ахмату. Вот и начинает фюрер выдергивать части ещё и с юга — и тоже застопорился, на Ишуньских позициях, а в середине ноября был вынужден даже не приказать, чтобы его войска оставили Крым, а констатировать: оставили. А виноват оказался кто? Правильно, сперва на юге генерал Майнштейн, потом повсеместно генерал Мороз. Ситуацию, которая к этому времени сложилась для группы армий «Центр», можно описать слегка перефразированной присказкой: «Ганс, я русского медведя поймал!» «Так тащи его сюда!» «Не пуска-ает!» И когда 1 декабря началось наше контрнаступление, некоторые немцы восприняли его как избавление от ужаса неопределенности. Ей-ей не вру, кто-то из военных журналистов составил экстракт из дневниковых записей немецких солдат… вот только где я это читал, с ходу не вспомню. Датированы те записи, если не ошибаюсь, в массе своей всё тем же декабрём. А в январе, в почти миллионном Смоленском котле, было уже не «наконец-то началось!», а «камрады, это конец!»

Вот и прикидывайте, коллеги, какой могла бы быть альтернативная история без обороны Орла. А я одно скажу, по результатам собственных выкладок: был бы у нас День Победы не 8 декабря 1944 года, а где-нибудь ближе к середине года 1945-го…

Эпилог

Эпилог

Октябрь 1991 года

Я вернулась домой.

Самые главные слова. Светлые. Как первое младенческое «мама!» и как признание в любви, когда знаешь наверняка, что услышишь ответное.

Марина Алексеевна усмехнулась. Верно Шурка говорит: препод — он и в Африке препод. Ко всему-то он должен подобрать слова, да не абы какие, а самые правильные, самые точные, самые доходчивые.

Правда, сейчас внучка не ехидничает — помалкивает. Смотрит в оконце, серьёзная, сосредоточенная… взрослая. Так уж у них повелось: по пути с вокзала разговаривать только с Городом и слушать, что он ответит, а потом уж делиться друг с дружкой. Задумчивая Шурка очень похожа на деда, хотя так-то все говорят, что она не в них, не в Орловых, а в материну породу, северную.

Зато таксист попался словоохотливый. Притом, что вызывающе молод — хорошо, если года на три старше Александры. Вьюноши — они обычно такие все из себя солидные… ну, вроде, как Шурка сейчас, только наигранно. А у этого и ворот, и душа нараспашку. Ему бы не частить да самого себя не перебивать — заправский бы экскурсовод вышел.