— Вы думаете… ваше святейшество?
— Я не думаю, сын мой, а точно это знаю.
Ближняя ретроспектива. Ахмад Шах Масуд
Ближняя ретроспектива. Ахмад Шах Масуд
— Ворон, он кажись очухался.
Сказано было негромко, но язык шурави[1] Ахмад Шах Масуд узнал. Он слегка пошевелился, проверяя тело на предмет повреждений. Вроде, все цело, болела только голова. Его даже не связали.
Спавший сидя воин-шурави был очень молод, лет двадцати, не больше. Он тихо ответил, не меняя позы и не открывая глаз.
— Палево, Алим. Я не хотел ему раскрываться так рано. Еще одно слово по-русски, и ты до конца жизни будешь охранять полигон на Новой Земле. Я не шучу.
Заговоривший первым усмехнулся.
— Мы все героически погибли в Бадабере. Покойники полигоны не охраняют.
— Тогда нашлю на тебя понос.
Ахмад Шах не понимал по-русски, но для того чтобы осознать, что он находится в плену, этого было и не нужно. Это было слишком очевидно.
К его удивлению, первый шурави ответил на пашту.
— Виноват, амир!
На чистом пашту отозвался и молодой амир.
— Я уже стараюсь это забыть, Алим. — а потом снова перешел на русский, уже почти шепотом — Раз уж прокололись. Умару, срочно. Сигнал на «Эверест» — восемь, три, один, три. После получения подтверждения — немедленно сворачивать ПВД. Через час уходим.
Амир[2] нечестивых, был слишком молод. Слишком молод, для амира шурави. По возрасту он был срочником и это было очень странно. Он оценивающе посмотрел на Масуда своими голубыми, как весенний лед шапок Гиндукуша, глазами, и добавил на пашту.
— Раздобудь для него ишака, Алим. Он не сможет идти так быстро, как нам нужно. Слишком сильная контузия.