Только сейчас обратил внимание, что вся артиллерия нашей армии вела интенсивный огонь по неприятелю.

Поспешил занять место рядом с Багратионом, там наш штаб, туда стекаются все сведения.

— Ну не томи, попал? — с нетерпением спросил Петр Иванович. — Отсюда я вижу только огонь и дым, рассмотреть не могу.

— По холму отработали хорошо, он весь покрыт воронками. Наблюдал много лежащих французских офицеров. Попал ли под огонь Наполеон мне неизвестно.

— Хотелось, чтобы попал. Видишь, наши пушкари стараются как!? Кладут снаряды и мины по колоннам прицельно. По всему нашему фронту французы в замешательстве. Через десять минут двинем полки вперед шагов на триста. К ним подтянем артиллерию, и опять посыплем поле взрывающимися подарками. Все будет делаться, как ты расписал в диспозиции.

Войска особой армии меняли позиции волнами. Одна часть артиллерии вела огонь по противнику, а другая, вслед за пехотой продвигалась вперед. Окопавшись, подключалась к стрельбе, давая возможность коллегам сменить позиции. Такой способ смены позиций давал возможность наносить ущерб противнику постоянно. Мне кажется, французы этому рады не были.

Поступили сведения, что фланговые отряды партизан пришли в движение, и начали уничтожать мелкие подразделения противника и обозы. Также во фланг армии Наполеона ударили две «засадные» дивизии фельдмаршала Барклая да Толли. Вот уж чего не ожидали французы, так это мощного и слаженного удара во фланг. Не знаю, кто командовал этими дивизиями, но он поступил грамотно. Разнёс в труху несколько полков пехоты, пожог обозы, захватил пушки, и быстро ушёл на исходные позиции. Бросившихся вдогонку кавалеристов, почти в упор расстреляли из полевых пушек картечью. Кольцо вокруг французов постепенно сжималось.

К исходу дня наша армия продвинулась вперед на три, а в отдельных местах на четыре версты. Нам не стояла задача молниеносного продвижения, необходимо было максимально проредить численный состав противника, и выбивать пушки. Жаль, конечно, что мы не достигли холма. Очень хотелось посмотреть, кого мы там накрыли. Любое шевеление на этом холме, сейчас пресекалось миномётным огнём, не позволяющим днём французам вынести раненых и убитых.

В сумерках бой затих. На смену грохоту орудий пришли крики, стоны раненых и умирающих на поле боя. Да, наша армия понесла потери, но в сравнении с другими русскими частями, я был уверен, они были незначительными. Сказывалась отличная наша оснащённость и выучка солдат.

Ночью, как обычно за работу взялась разведка. На интересующий нас холм, разведчики не смогли пробраться, густо там сидели французы.