— Может и боюсь, но иду. Я за тобой куда хошь пойду, сам знаешь. Даже на смерть. Хотя смерть от волчьих клыков, да в их желудках, наверное, худшая из всех. Я в этих местах столько на охотах навидался…

Я дальше слушать его не стал, махнул рукой и отошел от стоянки немного в сторону. Стал себе удобное местечко для стрельбы оборудовать. Знаю я этих волков. И этих, и тех, что на двух ногах. Как я и предполагал, скоро волки действительно потихоньку начали наглеть. Они и нас посчитали, и лошадей, и себя, а потом по одному стали вначале подползать, а потом и перебегать поближе и вот уже расположились веером напротив стоянки метрах в семидесяти. Их оказалось довольно много, а два из них действительно были невероятно крупных размеров, едва ли не с теленка. Тянуть дальше нельзя. А тут и Снегирь прибежал:

— Игнатьич, ты чего. Доставай свой огненный меч. Они ж к рывку готовятся, рванут — не остановишь. Я остальных к лошадям отправил, а то те волнуются, тоже волков чуют.

— Сам что не пошел?

— Так огненный меч же … Хоть перед смертью посмотреть. А может еще и поживем? Сильно спокойный ты, а так перед смертью не бывает.

— Ну, тогда не демаскируй. Ляг в снег и молчи. Они на лошадей наметились, а нас, смотрю, на закусон решили оставить.

На таком расстоянии и без оптики трудно промахнутся, но мне нужно было, чтобы стая сразу не снялась, а, значит, надо было бить каждую тварь в мертвую. Мне нужно напрочь устранить эту угрозу. Тем более, что оружие привычное, а бить «группу лиц» мне не впервой. С великанов и начнем.

Пять щелчков от выстрелов прошумели один за другим. Приклад привычно бил в плечо. Цели были видны хорошо, а расположение моей засидки позволяла бить волков «по месту». Краем глаза успел увидеть, что три зверя лежали пластом, один ползет в сторону леса, а пятый убегает, но я знал, что попал по нему хорошо и он далеко не уйдет. Волки ошарашено разбегались, не понимая откуда приходит смерть. Чуть развернулся, чтобы стрелять было удобно, и приник к оптике. Ну, приник, это громко сказано, как я уже говорил, прижиматься к ней нельзя. Но, я об этом не думал, и действовал на автомате. Пока волки не скрылись, успел сделать еще три прицельных выстрела. Одного завалил сразу, один ушел явно с тяжелой раной, а по одному неожиданно промазал. Оставшимися двумя патронами добил тех, что еще дергались и сменил магазин.

— Эй, Снегирь, ты где?

Проводник уже не лежал, а сидел с широко открытым ртом и не шевелясь смотрел на поляну.

— Снегирь, екарный бабай, очнись, тебе говорю.

Он перевел взгляд на меня и его лицо начало приобретать осмысленное выражение.