— Это которые на западной стороне арбалетами зовут? Да нет как-то.

Приобретенные мною арбалеты так и пылились в кладовке. Да, их стрелы (болты) летят быстрее и уклоняться от них, в отличие от стрел, не умели даже китайские монахи. Да, они могли пробивать более толстую броню, чем лук, но преимущество в этом у них было не принципиальным. Да, стрельбе из арбалета нетрудно научиться, не то, что из лука. Однако, если лучники (стрельцы) были во многих армиях самостоятельным родом войск, то арбалетчики всегда выполняли только вспомогательные функции. И это не случайно. Слишком велика разница во времени для перезарядки. Арбалет хорош против тяжелого рыцаря, но в борьбе с быстрым и маневренным противником, какими были монголы, он был луку не конкурент. Опять же, стрельбу навесом по площадям из него не осуществишь. Арбалетчики не могли вставать в несколько рядов. Пологая траектория болта не давала задним рядам стрелять через головы передних. Даже для того, чтобы сменить тетиву на тяжелом арбалете нужен специальный станок.

Но совсем от арбалетчиков я не отказался, просто надеялся вернутся к вопросу о них, но позднее.

— Ладно, поедем к кавалерии.

Кавалерия

Что сказать о русской кавалерии в домонгольский период. Я уже упоминал о том, что она была малоподвижна и немногочисленна. Что русские князья да бояре, одетые в железо, предпочитали идти в бой на мощных, но медлительных конях и что предубеждение против легкой (и быстрой) кавалерии было окончательно сломлено только после Куликовской битвы.

Поэтому занятия моего конного отряда вызвали у князя нескрываемый интерес. Чудно ему было все, но прежде всего, то, что этот отряд у меня делился на легкую кавалерию и «тяжелую» (хотя мою тяжелую кавалерию по вооружению и защите правильнее было бы назвать средней). Легкая — для разведки и сторожевого охранения, а тяжелая — для таранного удара по пехоте или кавалерийскому подразделению противника. Но не только это.

Заинтересовал его, например, стиль фехтования на саблях, что практиковали мои всадники. Суть ее можно выразить появившейся немногим позднее такой поговоркой: «Венгерец бьет наотмашь, московит — сверху вниз, турчин — к себе, а поляк на крыж машет саблей». Вот этот удар «на крыж», т. е. «на крест» я сам впервые увидел у Бельского, когда тот учил свой молодняк сабельному бою. Он утверждал, что это — не его изобретение, что самого его так научил рубиться его польский учитель по имени Матеуш. Ну, в историю этого вопроса я сильно не вдавался, и оценил все эти приемчики, только глядя на удивленное и крайне заинтересованное лицо Александра Ярославича. А тот не удержался: