— Ну, о’кей, а я тут при чём? — все так же тихо пробормотал Фосфорин.

— При том, что ты будешь рассказывать о проекте. И точка.

Программист немного побледнел и дрожащим голосом, впрочем, с примесью показного сарказма, обратился к тимлиду:

— Спасибо, Иваныч, но я уж лучше в выходные поработаю.

— Знаю, ты махровый интроверт, но ради компании ты должен это сделать. Кроме тебя никто не знает итальянского.

— Пусть говорят на английском, — безучастно отозвался Александр.

— Наше дело — показать, что мы заинтересованы в сотрудничестве. А для этого необходимо создать все условия, чтобы наши партнёры чувствовали себя комфортно.

— Предложите им диван у телевизора, — с долей всё того же сарказма предложил Фосфорин.

— Пойми, когда-то надо и начинать. Пора уже и тебе общаться с нашими партнёрами, иначе всю жизнь в «середнячках» и просидишь.

— Отлично. Меня устраивает. А общаться не буду, хоть увольте.

— Ты же прекрасно знаешь, что мы не можем тебя уволить. Кто ещё согласится на эту утомительную работу по сопровождению старого громоздкого кода?

— Да вон, под окнами целая очередь из желающих выстроилась, — пошутил Александр, но взгляд его не выражал эмоций.

— Откуда ты взялся, такой злой? — вздохнул тимлид.

«Надоел этот Фосфорин, — подумал Иван Иванович Цветаев. — Вечно какие-то проблемы! То кресло ему недостаточно мягкое, то кофе недостаточно темной обжарки, то из форточки дует. Да ещё через день удалённый доступ требует! Ох, и намучаемся мы с ним. А выгнать нельзя, жалко калеку».

Да, капризный был парень, этот программист Фосфорин!

Несмотря на то, что, являясь весьма успешным разработчиком, он получал немалые для своего возраста деньги, всё же он и этим был недоволен.

В детстве Александр был очень активным и общительным ребёнком, у него было много друзей, он посещал кружок английского языка, занимался спортом — боксом, карате и футболом, а также посещал хор мальчиков, мечтая о карьере оперного певца-тенора. Но один случай сыграл в жизни парня свою роль.

Александр Фосфорин, парень с хорошими способностями к музыке, языкам и точным наукам, в тринадцать лет стал кастратом.

Он не был виноват в том, что ужасное онкологическое заболевание, чуть не забравшее его жизнь, сделало его таким, каким он был. Мальчик пережил свою болезнь, получив в качестве «награды» чистый, не подвергшийся мутации, голос.

Этот голос, мальчишеское сопрано весьма странного тембра, а также совершенно не мужественная, детская внешность, стали одной из причин как внутренней неустроенности, так и непонимания и неприятия со стороны окружающих.