Дядя Петя смотрел на меня задумчиво. Оттянул резинку трусов, отпустил. Щёлкнуло по объёмистому пузу. Я содрогнулся и достал ещё одну сигарету.

— А скажи, дядь Петя… А почему про вот это никто не знает?

— Про что?

— Ну, бассейн этот…

— А на кой хрен кому-то знать?

— Ну-у-у, дядь Петь… Вот лично я, если б знал, что после самовыпиливания будет бассейн с мужиком в трусах — ещё тридцать раз бы подумал, прежде чем с балкона шагать. И, уверен, не я один!

— Угу. А про вечные муки за суицид знал? Знал. Остановило оно тебя?

Я помолчал. Было над чем подумать.

— То-то же, — ворчал дядя Петя. — Как ты это себе представляешь? Каждый год на всё небо баннер заказывать: «А после смерти вас ждёт дядя Петя!»? И рожу мою, из бассейна улыбающуюся. Так всё равно ведь идиоты найдутся, которым покажется, что их обманывают, и на самом деле после смерти голая Мэрилин Монро.

— Никогда она мне не нравилась, — поморщился я.

— Да мне тоже. Блядовитая больно.

— Но, с другой стороны, если голая…

— Это да…

Мы понимающе посмотрели друг другу в глаза.

— Дядь Петя, ты как будто кота за яйца тянешь, — честно высказался я. — Чего не так?

— Да странный ты. Дай-ка дёрнуть. — Я протянул ему пачку; дядя Петя, матерясь, выудил влажными пальцами сигарету и, прикурив, продолжил: — Тут обычно суицидники рыдают, истерят. Ну, я их по стандартной процедуре и пускаю.

— Нервная работа, — посочувствовал я.

— Ага, вон, плаваю. Релаксирую, иттит его… — Дядя Петя плеснул ногой в бассейне. — А таких, как ты, почитай что и не бывает. Как будто правда там всё так погано, что ты даже на грамм не жалеешь.

— Не жалею, — покачал я головой. — Было б о чём жалеть — не прыгнул бы.

— Вот нехорошо это. Не должно такого быть. Зря мы, что ли, там — вот это вот всё? А? Быть не может, чтоб человеку в тридцать лет даже не за что уцепиться было. Вот ты говоришь, жена — обычная, жена как жена. А зачем ты на ней женился-то? На обычной?