Мишени находились в пятидесяти метрах от столиков для стрельбы. Курицыну подали уже заряженное ружьё. Он долго прилаживался к нему, периодически раздувая запальный фитиль, и стараясь нацелиться более точно… Но выстрел ушёл, как говорился — в никуда… Тогда неудачливый стрелок поспешил перезарядить ружьё по новой… Константин же потратил на выстрел не более пятнадцати секунд, сбив при этом цилиндрическую чушку размером с гранёный стакан, чем вызвал восхищение у стоящих рядом мальцов.

— Между прочим, — продолжил он, обращаясь к дьяку, — в тех мастерских, где мы недавно побывали, каждый из обучающихся будет сам себе делать оружие, с которым вернётся на Русь…

Говорил адмирал специально громко, чтобы рядом стоящие мальчишки могли его хорошо услышать.

— Если у парня руки растут из правильного места, то домой он вернётся с добрым вооружением. А коли сам дурак и руки кривые, то будет позором для своих родных. Ибо науки толком не усвоил и руками делать ничего не умеет…

В этот момент прозвучал выстрел, после которого Курицын, словно ребёнок, стал радостно тыкать рукой в сбитую им мишень.

— Молодец, Фёдор Васильевич! — тут же похвалил его Константин, помахав перед собою ладонью, чтобы разогнать дым от выстрела. — А теперь пошли дальше… Не будем отвлекать мальцов от тренировок.

Пройдя по мощёным тротуарной плиткой дорожкам через аккуратный садик, в котором то тут, то там обнаруживались удобные скамейки для отдыха, адмирал привёл гостя к храму, что располагался при монастыре. Он и снаружи притягивал к себе взгляд своей монументальностью, а тех, кто заходил вовнутрь, просто завораживал. Высокий куполообразный потолок, казалось, уходил к самым небесам, под которыми яркими красками была расписана жизнь Иисуса Христа. А ниже, на стенах, изображены святые первых веков христианства. Рядом с ними висели и стояли многочисленные иконы в золочёных рамках, серебряные и латунные лампады, золотистые стойки с подсвечниками… Казалось, что ты попал в сказочную сокровищницу, воздух которой пропитан дурманящим запахом ладана. Всё это великолепие вызывало суеверный трепет. Даже разговаривать здесь старались шёпотом.

— Храм-то побогаче будет, чем возле дворца, — отойдя от первоначального шока, негромко заметил дьяк.

— Тот храм, Фёдор Васильевич, император своими руками построил. Не один, конечно, все ему помогали… Слышал, наверное, что мор у нас был? — и, дождавшись кивка собеседника, Константин продолжил. — В тот страшный год дал себе дон Павел зарок, коли с бедой совладает, то лично, подобно простому каменщику, будет возводить стены новой церкви…