— Эвелин, перестань! Что ты такое говоришь!

На шум голосов по лестнице торопливо спускался дедушка. Волосы всклокочены, пуговицы на пижаме застегнуты вкривь и вкось — бабушка сказала бы: пристегнул к среде субботу!

— Что я говорю?! — заорала Эвелин еще громче. — Этот проходимец пытается втянуть Лили в какую-то темную историю! Стоит мне отвернуться, они тут же о чём-то шепчутся!

— Успокойся, — твердо велел дедушка. — Они дети!

— Ну конечно! Давай, защищай его! Точно так же, как Аллана! Вы с мамой вечно его выгораживали! Ах, наш бедный милый мальчик, да? Ему тоже всё дозволялось! Возвращаться незнамо во сколько, тащить в дом всякую дрянь, учиться с грехом пополам… — всё неважно! В то время как мне…

Она едва не задыхалась от ярости.

— И чем это закончилось, а? К чему привела эта ваша вседозволенность? Он исчез! Испарился! И вдобавок ко всему взвалил вам на шею своего сына! Вы с мамой никак не хотите понять, что Сэмюел вот-вот пойдет по его стопам! Просто закрываете глаза и ничего не желаете видеть!

Она вихрем вылетела из кухни, размахивая фиолетовыми рукавами, и по пути едва не сбила с ног дедушку. Сэмюел никогда не испытывал слишком нежных чувств к своей психованной тете, обозленной, кажется, на весь белый свет (конечно, за исключением Рудольфа, ее нового возлюбленного, с которого тетя не сводила обожающих глаз), но сейчас она вообще загнула. Если бы была такая возможность, Сэм с радостью отправил бы тетю вместе с ее дурацким халатом в подвал замка Бран на место отца. Дракуле наверняка нравился фиолетовый цвет…

2 КРАЖА СО ВЗЛОМОМ

2

КРАЖА СО ВЗЛОМОМ

Внутри динозавра барионикса[1] пахло клеем и свежей краской. Зверь был три метра в высоту и примерно десять — в длину. В темноте пенопластовые выпуклости внутренней отделки напоминали свернутые в запутанный клубок кишки. Сэмюел сидел скрючившись в глубине чудовища — там, где живот сужался и превращался в длинный полимерный хвост, конец которого отсюда было не разглядеть. Он сидел здесь уже два часа, устроившись рядом с серым пластиковым яйцом — свидетельством того, что барионикс был, видимо, самкой. Правда, не слишком красивой: с расплющенной крокодильей мордой и уродливыми передними лапами — короткими и когтистыми. Устрашающий экспонат поставили тут, конечно же, для того, чтобы заманивать в музей юных обитателей Сент-Мэри, которым в жизни не хватало ярких ощущений.

Найти надежное укрытие оказалось не самой трудной задачей; куда сложнее было уговорить бабушку выпустить его из дома. После ора тети Эвелин утро прошло очень мрачно, и члены семьи Фолкнер старались не попадаться друг другу на глаза. За обедом, который, несмотря на отъезд Эвелин, проходил непривычно тихо, Сэм рассказал, что друг Гарольд приглашает его переночевать, чтобы отпраздновать начало каникул. Бабушка попыталась протестовать, но дед пришел внуку на помощь, заявив, что Сэмми заслужил награду за победу в недавнем турнире по дзюдо. Победа эта, кстати говоря, была совершенно неожиданной, и Сэм никому не рассказывал, как такое вообще стало возможно.[2] Разрешение на ночевку вне дома он получил лишь после того, как дал два обещания: он позвонит домой около одиннадцати вечера, и оставшуюся половину сегодняшнего дня они с Гарольдом проведут в музее Сент-Мэри. «Ну ладно, уж если в музее…» — капитулировала бабушка.