— Отдам. Но сначала… — Семен намотал на кулак веревку и потянул вождя к пленникам.

Он возвышался над ними будто утес над холмами песка, и голос его был уверенным, сильным, громким. Слова падали в толпу сидевших на корточках людей, разили, как камни из пращи, и улетали в небо с дымом, курившимся над развалинами. Кроме этих слов для побежденных сейчас не существовало ничего; они означали смерть или жизнь.

— Я — Сенмен, сын Рамоса, семер из Обеих Земель, и я не принес вам ничего такого, чем вы не наделили бы наших людей. Смерть, огонь, разорение… Что дали нам, то и получите обратно! Но Амон милостив, и я не стану убивать вас всех, не уничтожу ваших детей и женщин и не возьму вашу землю. Живите! Приходите в Та-Кем на службу пер’о, приносите шкуры для обмена, приводите ослов и коз… Но если явитесь с оружием, конец будет таков!

Он кивнул Техенне, и тот, вытащив кинжал, ударом кулака сшиб Гибли на колени. Левой рукой ливиец вцепился вождю в волосы, дернул, заставив откинуть голову, и наклонился над ним с хищной ухмылкой. Сверкнуло бронзовое лезвие, хлынула кровь, Гибли захрипел, дергаясь всем телом, и повалился на пыльную землю. Пронзительный женский вопль донесся из толпы и тут же смолк, будто у кричавшей перехватило горло.

Семен хмуро оглядел пленников.

— Нехси, Тотнахт! Выставить стражу — десять лучников, десять копейщиков! Остальные пусть отдыхают, а эти, — он кивнул на ливийцев, — будут сидеть здесь день, ночь и следующий день, пока мы не уйдем. Кроме вождя, у этого племени есть старейшины?

— Да, господин, — сказал Техенна, вытирая кровь с ладоней пучком травы. — Иапет, Шилкани и еще трое.

— Пусть их освободят. Пусть один из них пойдет за женщинами, прикажет им возвратиться в поселок и приготовить пищу для наших воинов. Другой пусть найдет наших девушек. Я хочу их видеть и говорить с ними! А прочие старейшины пойдут с Шедау осматривать стада. Мы возьмем вдвое больше животных, чем угнано из Пиома.

— Большое стадо… не справиться… — буркнул Шедау.

— Не мы его погоним, они, — Семен покосился на пленников. — Человек тридцать-сорок хватит. Отпустим их, когда доберемся домой. — Он бросил взгляд на Техенну: — Ты нашел отца?

— Нашел, господин. Второй подарок Амона… — Ливиец плюнул на труп Гибли. — Дом Такелота, моего отца, в сохранности, и он просит, чтобы ты, господин, разделил с ним трапезу и отдохнул в знойное время. Козленок уже жарится!

— Хорошо. Пойдем!

Они зашагали к краю площади, и там их нагнал Тотнахт.

— Господин…

Семен повернулся. Лицо копьеносца было багровым, губы подергивались.