– Мой фюрер, меня беспокоит только беспрепятственное поступление румынской нефти…

– Я сам великолепно знаю, что без нефтепромыслов в Плоешти нашей экономике будет хуже. Но это еще не значит, что мы оставим Румынию беззащитной жертвой!

Родионов прекрасно понимал позицию генералитета, ведь поставки нефти из этой страны являлись жизненно важными, а потому, если бы он задумал бы сдать Бухарест, последствия могли бы быть крайне серьезными, и в первую очередь для него самого. Хочешь – не хочешь, но нужно прибегать здесь к пресловутым превентивным мерам, ибо уступчивость в этом вопросе может выйти боком.

– Господа, я заверяю вас, что новое правительство Польши и «старый» президент Мосьницкий пойдут на пролонгацию прежнего военного пакта с Румынией. Гарантии дадим и мы и в первую очередь поможем полякам воссоздать армию в десять дивизий. Даже пятнадцать, что не так много для серьезной войны. Но я не думаю, что Войско Польское захочет воевать с нами, ведь только мы дадим полякам серьезные гарантии.

– Мой фюрер, а как же восточные границы бывшего Польского государства?

Андрей чуть не ухмыльнулся – Манштейн, задавая этот вопрос, по сути, интересовался этими самыми гарантиями. Теперь двойственности не осталось, и он вскрыл польскую «карту».

– Это вопрос для переговоров нового польского правительства с СССР. Мы не можем не то что диктовать, но даже хоть как-то вмешиваться в их проведение. И я понимаю, что польско-советские отношения в будущем могут привести к напряжению. Понимаю… Но сейчас сделать ничего не могу. Как и вы, господа, ибо надо учитывать множество факторов и ждать дальнейшего развития событий. Но могу сказать одно – договоры «перестраховок» позволят избежать новых войн в «новой» Европе долгое время. А что касается наших отношений с восточным соседом… Я написал Сталину послание, и надеюсь встретиться с ним в самое ближайшее время.

В кабинете наступило молчание, однако отнюдь не тягостное. Фельдмаршалы и генералы переглядывались, кое-кто из них улыбался – чувствовалось, что обстановка в кабинете изрядно разрядилась.

Хельсинки

– Видно, я старею… Дважды ошибиться в одном и том же человеке, да еще так…

Маршал Маннергейм тяжело поднялся из-за стола, мельком посмотрев на карту и мысленно отметив, что сейчас будет много работы для картографов. Уния трех Скандинавских стран – Финляндии, Норвегии и Швеции, под верховенством последней страны, чей король Густав V одним росчерком пера вернул Швеции статус «великой державы», что создал еще в семнадцатом веке Густав-Адольф.

Теперь в Финляндии никто не сомневался, что страна останется независимой, и вряд ли в столь изменившейся обстановке Советы решатся на новую войну. Одно дело возиться с финнами, которых и четырех миллионов не набиралось, или иметь проблемы с еще 10 миллионами шведов и норвежцев, что не будут уже спокойно смотреть, находясь в стороне.