-Давно я ждал вашего визита, — начал разговор Дмитрий Голицын, когда Шульц был сопровождён в кабинет его скромного дома, — Не буду лукавить, но мне приятно вернуться на службу, пусть даже это будет работа на Его Высочество.

В кабинет вошёл слуга и поставил на стол поднос с двумя бокалами. После его ухода Голицын сделал глоток глинтвейна и продолжил.

-Как прошло ваше путешествие и не возникло ли проблем с деньгами?

-Меня несколько раз обыскивали и проверяли в Голландии. В Германских землях неспокойно, но особо никто не придирался. Деньги пересылаются иным путём, к тому же большая их часть хранится в местных банках, — Шульц вытащил из кожаного кофра два конверта и передал их собеседнику, — Это письмо от Его Высочества и план операции «Голландия», по крайней мере, он так её назвал. Я имел честь участвовать в составлении этого проекта, поэтому можете задавать любые вопросы.

Экс — дипломат сначала прочитал приветственное письмо от царевича, а затем вскрыл второй конверт. Голицын в очередной раз перечитывал указания, написанные рукой Константина, и нервно хмыкал. Далее он перевёл взгляд своих отнюдь не старческих глаз на собеседника и произнёс.

-Значит, вторжения англо-русского корпуса не избежать? Это сильно отразится на местной бирже, что открывает интересные перспективы. Даже в своих снах я не мог мечтать о подобном деле, которое предлагает Его Высочество. Никто и никогда не позволил бы мне осуществить такую операцию. Хотя идея использовать амстердамскую биржу не нова. Но у Сената никак не доходят до этого руки. Или жопа, я не знаю, чем они там все думают.

Шульц начал ржать как какой-то простолюдин, в чём его поддержал князь. Иллюзий по поводу сенатских деятелей, он не испытывал. А план был действительно хорош. Для него было загадкой, откуда у юноши, никогда не соприкасавшегося с миром финансов, могут быть такие идеи. С другой стороны, он давно перестал удивляться необычным взглядам и ходам своего молодого начальника.

Интерлюдия-3.

Канцлер Безбородко смотрел на стремительно погружающийся в темноту город. Сегодня он ждал только одного гостя, который может развеять его сомнения и метания. Последние события вгоняли вельможу в ужас, и ему, как якорь нужна была поддержка, чтобы развеять эту неопределённость.

Обер-прокурор был, как всегда, бодр и весел. Усевшись на своё любимое место, Хованский схватил бокал и сделал хороший глоток.

-Эх, лепота, — выдохнул князь и откинулся на спинку кресло, — Чего не радостен Александр Андреевич, отчего голову повесил?

-Завидую я твоему характеру, Василий Алексеевич. Я, который день места себе не нахожу. Скоро совсем спать перестану, а ты не унываешь, ещё и шутишь.