Широкий овал моложавого лица. Тщательно выбритый подбородок, густые усы и аккуратный тонкий нос. Спрятанные в глубине орбит внимательные глаза полыхали серо-голубым, и, казалось, жили своей жизнью. Общий вид портили жидкие русые волосы. В целом создавалось впечатление, что перед Федотовым одновременно два человека: первый — бесшабашный, пышущий здоровьем гусар, второй — осторожный чиновник, готовый в любой миг высокомерно хлестнуть или ободряюще улыбнуться. А еще в глубине глаз пряталась зависть. Нет, не та, что выворачивает человека наизнанку, а другая, которой Федотов не мог дать определения.

Джунковский сидел, Федотов стоял.

— Вы всегда не здороваетесь? — фразу генерал-майор произнес, выйдя из-за стола и став напротив Федотова. При этом оба про себя отметили — они одного роста.

— Меня сюда доставили под конвоем, — «арестант» дал понять, что в его положении приветствия не уместны.

— Сами виноваты, — жест в сторону стоящего у стола стула с резной спинкой, — или вы считаете виновными всех кроме собственной персоны?

— Сначала надо определиться с моим статусом, — гнул свою линию переселенец.

— Хм, мне говорили, что вы человек своевольный, — скривился губернатор, — впрочем, извольте — все обвинения против вас сняты.

— В таком случае, здравствуйте Владимир Федорович, — широко улыбнувшись, Федотов нахально протянул хозяину кабинета руку для крепкого мужского рукопожатия.

Проверка реакций прошла не без шероховатостей (так здороваться, здесь было не принято), но в целом успешно. Остались вопросы, которые обычно выясняются во время пустячного разговора ни о чем.

Джунковский полюбопытствовал, а на самом деле попенял, отчего Федотов не является на благотворительные мероприятия.

И в самом деле, почему? Ответ в стиле: «А хрен ли я там забыл», не годился, — Джунковский не вызывал у него неприязни, не говоря уже о неуместности хамства по отношению к генерал-губернатору второй столицы империи.

В мире Федотова «меценаты» реализовывали один из самых отвратительных способов заработка. Оплачивая «благотворительные» проекты, они выигрывали на будущих заказах и налоговых послаблениях. От этих тварей и телевизионных сучек, ахающих по поводу «неслыханной щедрости», Федотова тошнило. Этот стереотип он не мог не проецировать на этот мир, хотя и понимал, что далеко не всегда прав. А еще он доподлинно знал, что и в его времени были люди, действительно безвозмездно тратящие свои деньги на благое благо, но процент таких был исчезающе мал, и на благотворительных тусовках такие люди не светились.

Но разве это можно объяснить московскому генерал-губернатору образца 1909-го года? Нет, конечно. Пришлось вспомнить о стипендиях Русского Радио. Оказалось, что об этом хозяин кабинета в курсе, зато он впервые услышал о финансировании переселенцами школ для одаренных подростков из беднейших слоев населения.