– Ты – девка-подстилка! Ну-ка! – Владимир толчком опрокинул ее на ложе, задрал рубаху до подбородка, смял жесткой рукой молочной белизны грудь, цапнул между ног…

Рогнеда лежала, не шевелясь, глядела вверх, на закопченную потолочную балку.

– Вот теперь хорошо, – похвалил Владимир. – Будь послушной, и я тебя не обижу.

Если бы он заглянул сейчас в глаза своей полонянки, то увидел бы в них такую свирепую ненависть…

Но Владимира сейчас привлекали другие прелести.

Немногим позже, надев штаны и затянув пояс, Владимир почти ласково похлопал все такую же неподвижную княжну-рабыню по животу и сказал умиротворенно:

– Вот так-то, Рогнедушка. Не разувать тебе меня, а только подставлять норку. Хотя… Родишь мне сына – сделаю тебя младшей женой.

И вышел из светлицы.

Отстучали вниз по лестнице тяжелые шаги.

Рогнеда услышала, как он крикнул еще с лестницы:

– Поймали лазутчика?

– Ловят, – отозвался кто-то из гридней. – Споймаем. Кажись, подстрелил его Олав.

– Что ты болтаешь? – перебил другой. – Не попал Олав. Его болт Скегги, дурень, собственным мясом перенял.

– Я – в трапезную, – бросил Владимир. – Сигурд! Лазутчиком сам займись. Олава ко мне. Княжну не тревожить. Двери поставить на место и запереть. Побитых убрать.

Последние слова донеслись уже со двора. Князь покинул башню.

Только тогда княжна поднялась, взяла рушник, брезгливо утерлась и прошептала мстительно:

– Рожу, рожу я сына, рабичич… Только – не от тебя.

Ранним утром Славка, нацепив на лицо кровавую «заплатку», как ни в чем не бывало выбрался из своего закута.

Первым делом глянул на башню. Княжну стерегли еще строже, чем ночью. Под окнами сидели двое. Третий подпирал двери. А сколько еще внутри?