Один из отроков стянул с головы шлем, перекрестился… Но увидел, что больше никто шлема не снял, поспешно натянул его обратно.

Правильно. А ну как тати поблизости?

– Откуда знаешь, что священники? – спросил Малига.

– Глаза есть потому что. – Илья указал на скукоженную от жара траву и воткнутые в землю, колечком вниз, оловянные нательные кресты у обгорелых клеток.

Он смотрел на останки, и никаких толковых мыслей в голову не приходило.

Броситься в погоню? Но гоняться за лесовиками в их лесу – дело почти гиблое. А если догонят, что дальше? Всё же маловато их для лесного боя. Вот в поле они бы и сотню разбойников положили…

И еще вертелось что-то в уме, юркая мысль… совсем рядом, а не схватить.

– Что будем делать, княжич? Похоронить бы их надо.

– Погоди, Малига…

Поздно. Улизнула догадка.

Илья присел, еще раз разворошил угли. Внутри еще оставалась теплота. Вчера беда случилась… Но не раньше вечера.

Значит, у татей была в запасе ночь. Но ведь и разбойникам ночью спать надо.

А тропка, по которой тати ушли, вон она, не проглядишь. Заманчиво!

Но опасно. Разбойники взяли караван играючи, а ведь с караваном тоже охрана была.

Моровских пятнадцать, считая самого Илью. Немного. Зато – воины. Илье вспомнилось, как втроем уложили почти три десятка черемисов, которые тоже не за ралом ходили.

Ой, хочется!

Но вдруг это засада? Нарваться – запросто. И что-то во всем этом смущает…

– Что дальше, княжич? В Моров пошлем?

– Некогда. Уйдут.

Дружинники поглядели на Илью. С тревогой. Не забыли, как десять дней назад угодили в засаду.