Повинуясь всаднику, жеребец пошёл боком, пропуская дурня с топором на сажённой рукояти. Снесённая голова дурня уже спрыгнула с плеч, а топор ещё летит по широкой дуге… И втыкается в землю, когда обезглавленное тулово падает ничком.

Илья испускает вой-клич. Конь перепрыгивает через парня, бросившего наземь копьё, присевшего в ужасе, заткнув уши.

Смерды бегут. Стражи тоже бегут. Прячутся от варягов, бесчинствующих на подворье.

Их всего восемь, варягов, но людям на капище кажется, что убийц – сотни. Везде брызжет кровь, везде кричат от боли и ужаса. Врезаются в толпу кони, сбивая с ног…

Сохранившие хоть какой-то разум норовят укрыться под крышами или взобраться на них, подальше от молниеносных клинков. Не осознают, что не в мечах главная опасность, а в тонко посвистывающих хузарских стрелах, разящих на выбор и насмерть.

Хотя нет, не всех насмерть. Гридни не забыли приказ Ильи: жрецов, коих нетрудно отличить по особым шапкам и множеству оберегов, не убивать. Этих стрелы тоже догоняют, но бьют хоть и мощно, но несмертельно: в ноги, в плечи…

Ворота во внутренний двор. Сюда Илью втолкнули драться «чем природа одарила». Не сообразили бесолюбцы, что природа одаряет не только клыками и когтями, но и разумом.

Внутренние ворота закрыть не успели. И не успеют. Удар конской грудью отшвыривает замешкавшегося сваржонка.

На Илью набрасываются аж четверо храбрецов. Он отбивается шутя: срубает кому-то кисть, сбивает в сторону посох-дубину, длинным хлестом вспарывает защищённое только связкой оберегов предплечье. Обереги оказываются похуже наруча. Сварг вопит, пытаясь зажать длинную нехорошую рану. Илья на противников даже не глядит. Вот она, цепь златая! Никуда не делась!

Илья спрыгивает наземь, кричит жеребцу:

– Следом!

Тот слышит, несмотря на страшный гам и истошные вопли. Держится за спиной, в паре шагов. Если понадобится – и защитит. Не Голубь любимый, но обучен отменно. Впору поблагодарить покойного владетеля.

Цепь на месте, куча подношений – тоже. Желающих прикончить Илью не наблюдается. В створе внутренних ворот Маттах с луком. Присматривает.

Илья взлетает в седло.

– Будь тут, – бросает он родичу.

Так, во внешнем дворе всё хорошо. Хузары сгоняют смердов в кучу. Варягов не видно, зато из большого дома доносятся вопли. А из дверей другого дома вылетает всклокоченный сварг и падает мордой в грязь. Вмешательства Ильи не требуется. Все и без него знают, что делать. У Артёмовой гриди это не первый разор языческого гнезда. И даже не десятый.

Из большого дома гурьбой, подгоняемые парой варягов, выскакивают десятка два язычников. Среди них несколько женщин. Во как! А Илья думал: на сварожье капище доступ только мужам.