— Очевидно, пан князь не поверит мне на слово, а потому сейчас я принесу Библию и, положа на нее руку, клятвенно заверю, что выполню все требуемое.

И она действительно притащила Библию и, положив руку на книгу, произнесла нужную клятву. Я внимательно вслушивался в каждое слово, но никаких коварных уверток не обнаружил. Лишь гораздо позже я узнал, в чем скрывался ее подвох, но тогда, увы, я покинул царские палаты вполне удовлетворенный даденным обещанием.

А вот моя мысль о женитьбе Федора Марии Григорьевне пришлась не по душе.

— Молод он, — отрезала она.

Была мыслишка напугать ее Мариной Юрьевной, к которой ее сынишка неровно дышит, но я ее не стал озвучивать. Нехорошо получилось бы. Как ни крути, а такое попахивало предательством. Достаточно и того, что я действую за его спиной, а оно само по себе нехорошо. Кроме того, я был слишком успокоен клятвой яснейшей, а потому рассчитывал позже не спеша дожать свою будущую тещу — время позволяло.

Более того, спустя три дня мне продемонстрировали еще одно убедительное доказательство того, что Марина не собирается отказываться от своего обещания, хотя весьма тяготится им, ибо ко мне в качестве ходатая за яснейшую пришел весьма необычный гость…

Глава 32 ИЕЗУИТ

Глава 32

ИЕЗУИТ

— Вот, — смущенно представил своего спутника Николай де Мелло. — Я не забыл обещанное князю и привел человека, могущего рассказать о заокеанских землях много больше меня.

Августинец и впрямь задержался ненадолго, покинув мой дом буквально через пять минут, а может, и раньше, и мы остались наедине с Андреем Лавицким, успевшим отпустить, очевидно для маскировки, здоровенную бороду и напялившим на грудь крест, чтоб ничем не отличаться от православных монахов. Синие глаза взирали на меня с эдаким наивным простодушием и искренней радостью, но я не обольщался. Иезуит, он и в Африке иезуит.

Начинать разговор гость не спешил, выжидающе глядя на меня. Мне торопиться тоже было некуда. Однако, соблюдая вежливость, я указал ему на лавку, сам присел напротив и осведомился:

— Медку, сбитня, кваску?

Лавицкий призадумался.

— Могу угостить кофе, — улыбнулся я.

Тот пристально посмотрел на меня и тоже улыбнулся в ответ.

«Либо он куда искуснее в мастерстве растягивать губы, либо и впрямь искренен», — сделал я вывод.

— Лучше кофе, — охотно закивал он. — Остальное я уже пробовал, а его не доводилось. Но я слыхал, что он произрастает далеко отсюда, аж за святыми землями. Если не секрет, от кого князь его получает?

Выдавать свои связи с Барухом я не собирался и, неопределенно пожав плечами, туманно ответил: