Пришлось разговаривать, приоткрыв дверцу ее колымаги, но стоя к ней спиной. Одно хорошо. Как авторитетно заявил Листелл, рана у нее неглубокая, потому при наличии знающего лекаря, который сумеет обеспечить надлежащий медицинский уход, заживет она быстро. Я посмотрел на его самодовольную рожу и отчего-то усомнился и насчет знающего лекаря и насчет надлежащего медицинского ухода, но, как назло, вмешалась сама Ксюша. Не в добрый час принялась она меня уверять, что у нее все хорошо, а Арнольд Иоганыч перевязал ее столь искусно, что ей вовсе не было больно, ну ничуточки, да и теперь почти не болит. И слушая ее бодрый голосок я успокоился.

В свое оправдание скажу одно: не тем голова была занята, совсем не тем. Да и поторапливаться следовало. Час времени – не так и много, если за него надо успеть провести успешные переговоры. И я поплелся обратно к карете с Кызы, где Федор взахлеб рассказывал хану о том, что и он сам, и его матушка доселе живы именно благодаря моим пророческим видениям. Ну и моим последующим действиям, предпринятым для устранения увиденной в будущем опасности.

Думаю, какие-то сомнения у хана остались. Но нестрашно. Главное, что он допустил: я действительно мог видеть нечто эдакое и, как знать, вдруг оно – правда. И едва Годунов после моего недвусмысленного намека нехотя вылез из колымаги, пожаловавшись, что не успел рассказать и половины, как я выдал Кызы свой прогноз о событиях, которые приключатся в Крымском ханстве после его скорой, уже в следующем году, смерти.

Положа руку на сердце, сознаюсь – безбожно врал, не имея ни малейшего понятия, как на самом деле произойдет. Но звучало все логично. Мол, недолго сидеть в Бахчисарае наследнику хана Тохтамышу, ибо в Стамбуле примут решение усадить на освободившийся трон младшего брата Кызы Селямета, некогда бежавшего к османам. Что станет после этого и с первенцем Кызы, и с Сефером, и с остальными сыновьями, я говорить не стал, но столь выразительно закатил кверху глаза, что мой собеседник понял и без слов.

Понял, но смириться не захотел, попытавшись меня опровергнуть и попросил припомнить, когда мне довелось наблюдать это самое видение. Но я не спасовал. Не зря же я беседовал с купцом Сахибом, а потом с отцом Исайей. Вначале я небрежно пояснил, что произошло это событие уже давно, аж в декабре, попутно извинившись, что до сих пор помалкивал – недосуг было, как раз в поход на Эстляндию пошел, да и позже дел масса навалилась.

Хан не отстал, попытавшись выяснить, какого именно числа. Поначалу я пожал плечами – разве упомнишь, но мой собеседник настаивал и я, старательно потирая лоб, «припомнил», что примерно за пару недель до рождества Христова.