— Какой банк? — не понял я.

— Почта Банк! — созналась трубка. Именно таким тоном признаются в любви с первого взгляда.

— Но мне не нужен кредит, — пробормотал я, зверея потихоньку. — И ваш банк я не знаю.

— Специально для вас мы разработали особые условия! — пообещала трубка мифическое небо в алмазах, явно переходя к интиму.

В этой части беседы обычно обсуждаются финансовые условия взаимной любви. Нечто подобное уже звучало в известной песне тех, кто «руки вверх»:

Все ушли, мы одни остались,

И друг другу во всём признались.

Голос персонального менеджера искрился неподдельным энтузиазмом, явно намекая: такое бывает раз в жизни.

— Благодетели, блин, — сдавленным от слез голосом воскликнул я. — Господи прости… Откуда вы взяли мой телефон?

Женский голос прощебетал очередное откровение:

— Нам посоветовали вас другие банки!

Как же, посоветовали им, ага. Пургоносы бредовые.

Ко мне вернулся философский скептицизм, а вместе с ним сожаление. Тебе поют, а ты развесил уши? Да эти банковские прощелыги — одна мафия! И стыдно не им, а тебе за них. Они грешат на каждом шагу, втирая кабалу мелким шрифтом. Постоянно меняются друг с другом базами данных, а потом на темной стороне интернета появляются терабайты личных данных. Найти можно всё что хочешь, только деньги плати.

Накатила горечь: что за жизнь? Куда ни глянь, везде жулик на жулике и жуликом погоняет. Кстати говоря, в старые времена ворами звали именно жуликов, то есть тех, кто обманывает. А прозвище «мошенник» произошло от слова «мошна», древнего названия мешочка с деньгами. Карманов тогда не было, и умельцев ловко срезать такие кошельки, именуемые мошной, именовали мошенниками. Жизнь внесла свои коррективы, и теперь банкиры — два в одном. Многозадачные жулики, мошенники и воры одновременно.

— Послушай меня, детка, — многозначительно предложил я. При этом голос мой приобрел гнусавые нотки переводчика видеофильмов. — Сейчас я приду в твой гребаный колл-центр и неважно, в каком Урюпинске вы прячетесь. Я найду того гоблина, кто дал тебе мой телефон, и вырву ему язык!

Яна Кошкина на это икнула. А я продолжал нагнетать, ощущая языки мрака, ползущие из темных закоулков подсознания:

— Но сначала я сломаю ему ногу, и вам это не понравится. Еще никому я не ломал ноги но, наверное, когда-то пора начинать. А потом ваш банк и ваш колл-центр я прокляну навсегда!

Всё это мне было по силам, при желании вполне даже реально. Именно поэтому, видимо, Яна поверила — пискнув испуганно, она отключилась. Женщины в эмоциях разбираются прекрасно, а умелая угроза иногда может выглядеть красноречивее прямого действия.