Брежнев умер в семьдесят шесть совсем развалиной. Трамп в те же годы – еще ого-го с молодой женой. А почему? Да Брежнев, сука, всего себя стране отдал, на войне под пули лез, после войны восстанавливал, работал на износ, пока мог. А мы над ним ржали.

И Черненко – из той же когорты. Пока мог – работал. Честно работал, как мог, как умел – тоже всего себя отдавал. Сейчас вот умирает. Думаете, он за власть цепляется – ради себя, что ли? Да ни хрена подобного. Боится он – что следующее поколение руль не удержит. И как показали последующие события – не зря боится…

Константин Устинович сидел на кровати, было видно, что ему тяжело. При помощи охранника встал, пожал руку Лигачеву, потом мне. Снова сел, точнее – почти упал на кровать.

Лигачев достал из папки самые нужные бумаги, Черненко с трудом подписал – прямо на кровати. Было видно, что он не видит, чего подписывает.

Но при этом он то и дело косился на меня.

Потом я кратко доложил об обстановке на Политбюро, о принятых решениях. Не знаю, понял ли Черненко…

Заглянул врач – понятно. Мы начали собираться, и тут Черненко сказал

– Михаил Сергеевич…

Я остановился

– С тобой Андрей Андреевич говорил?

Я кивнул

– Хорошо…

Больше Черненко ничего не интересовало…

В машине Лигачев очень проникновенно так молчал – ждал, пока я начну разговор, уж очень ему знать хотелось. Но я тоже – молчал.

Москва

Вечер 09 марта 1985 года