– С какой это радости? – обозлился Ральф.

– А чтобы я не отправил одного из моих мальчиков прогуляться до Кожевенной улицы, где казармы стражи, с рассказом о подозрительном заезжем типе, скупающем чужие головы, – безмятежно ответствовал Гуго. – Не хватайся за ножик, говорил же! Поднимешь на меня руку – не выйдешь отсюда.

– Интересно, что скажет мэтр Калькодис, узнав про твои выходки? – пригрозил мессир Джейль. – Он обещал мне, что вы провернете все исключительно из доброго к нему отношения и совершенно бесплатно.

– Задаром даже монахи не молятся, – хмыкнул трактирщик. – Мэтр и без твоего нашептывания все знает и всецело одобряет. Хочешь чего-то получить – гони монету. Так мы договорились или я отправляю гонца к казармам?

– Живодер, – сдался поверенный мадам Элеоноры. – Кровопийца!

– Стало быть, договорились, – подытожил господин Гуго. – Тогда так. Треть заплатишь сейчас, остальное – как дело сладим. Живешь ты где? Нигде? Можешь остаться в «Змее», у меня есть комнаты получше, – он одобрительно прищурился на блеск появившихся на ладони Джейля монет. – Твоих дружков мы начнем разыскивать сегодня же. Есть у меня один полезный человечек, способный за малую мзду разузнать, кто пожаловал в город. Компания приметная, наверняка обратили на себя внимание. В общем, сиди, жди. Будут вести – скажу. Есть, пить хочешь?

* * *

Чем дальше продолжался путь Гая Гисборна по дорогам Европы, чем больше он погружался в пучину неведомой ему доселе жизни коронных конфидентов и пронырливых торговцев, тем стремительнее росло его разочарование. Ему никогда не приходило в голову, что люди могут так спокойно и изощренно лгать, постоянно притворяться, в корне меняя свой образ мыслей в зависимости от обстоятельств. Теперь он отчасти понимал и даже сочувствовал шевалье Джейлю, пытавшемуся честно исполнить свой долг. Да только куда ему было тягаться на равных с этой лихой и лживой парочкой, Дугалом и девицей Изабель!

Спрашивается, как должен поступить в столь тягостной и двусмысленной ситуации верный подданный английской короны? Поверить утверждениям Мак-Лауда о том, что архив будет передан в достойные руки? До сего дня сэр Гай всецело доверял компаньону и попутчику, но теперь…

«Собственно, о чем тут размышлять и сомневаться? – от неожиданности мессир Гисборн сбился с шага и остановился. Поскольку дело происходило на бойком перекрестке, его немедля задели углом повозки, толкнули в спину и наступили на ногу. – Люди, которым ты доверял, оказались лжецами? Да, это очень досадно и печально, однако ты сам-то ведь не изменился! Ты ведь именно тот, за кого себя выдаешь – сэр Гай Гисборн, наследник манора Локсли, что на Британских островах, бывший начальник стражи при дворе его высочества Джона, ныне скромный паладин ко Гробу Господню. Ты не слишком высоко оцениваешь способности нынешнего правителя Англии, зато безмерно уважаешь ум и опыт вдовствующей королевы-матери. Архив Лоншана должен попасть к мадам Элеоноре, и иных решений быть не может. Где Элеонора? В Мессине, вместе с крестоносным воинством. Вряд ли корабль, направляющийся в Константинополь, не совершает на столь долгом пути остановок во встречных гаванях. Мне нужно отыскать судно, которое навестит Сицилию. Там я сойду на берег, отыщу ее величество и передам, как выражались Мак-Лауд и Джейль, товар. Это займет от силы несколько часов. Зато совесть моя будет чиста и душа спокойна. Что там предсказывал Лоррейн? Пройти свою дорогу до конца? Что ж, попытаемся. Только моя дорога будет не серой, а синей, морской».