– А где мальчишки? – поинтересовался кельт, поставив девушку на землю. – Опять где-то шляются?

– Сказали, пойдут с друзьями посмотреть на конийских сарацин, – леди Мак-Лауд очень старательно выговаривала норманно-франкские слова, как человек, осваивающий незнакомое наречие. На греческом она болтала столь бойко, что получивший неплохое лингвистическое образование Гунтер затруднялся переводить.

– Так сарацины уже отбыли, – общество чинно расселось у чадящего костерка. Насаженный на вертел баран – вернее, ягненок – капал жиром в огонь и пах так, что урчало в желудке. – Скорбеть о потерях и своем безрассудстве. Гуннар, ты ничего не слыхал касательно того, когда нас опять погонят в дорогу?

– Дня через два или три, – германец припомнил беседы в ставке. Фридрих-младший дипломатично старался доказать отцу, что после долгого изнурительного перехода и штурма Коньи войско нуждается в длительном отдыхе. Старый император непререкаемо стоял на своем: отдохнем в Киликии. Там союзники, благодарные за разгром давнего врага, конийского султана. Там рукой подать до границ Антиохийского княжества. В приморских городах крестоносцев наверняка ждут новости с Кипра и побережья Святой Земли. Взята ли наконец многострадальная Акка? Может, подталкиваемый соратниками Ричард собрался с духом и его корабли сейчас пересекают ту полосу моря, что разделяет Палестину и Кипр? – Все говорят, дальше будет идти гораздо легче. Перевалим через горы, попадем в христианскую Армению.

– В Киликии сейчас тепло, – мечтательно протянула Агнесса. – Сады цветут…

«И где-то бежит к морю маленькая речка Салеф, – мессир фон Райхерт вспомнил виденную в одном из исторических трудов фотографию обшарпанной средневековой фрески, изображавшей кончину Барбароссы через утопление. Художник нарисовал перевернутого вниз головой императора в волнах и ангела, доставляющего на небо младенца – символ души Барбароссы. – Может, нам нужно глаз не спускать с императора? Или пусть все идет своим чередом? Раз это не тот 1190 год, может, здесь Барбаросса вовсе не тонул, а добрался до Святой Земли? Черт, что-то я совсем запутался… Может, рассказать все Дугалу – все, как есть, с самого начала, с августа прошлого года? Поверит, не поверит? Раз он тутошний конфидент и шпион – во что плохо я верю, хоть режьте меня… – то наверняка разбирается в этой пресловутой Большой Политике намного лучше нас с Мишелем. Но можем ли мы ему доверять? Гай рассказал о своем путешествии через Европу, а кельт ни словечком ни обмолвился. И чем занимался несколько седмиц в Константинополе, тоже умолчал».